— С судьбой не поспоришь, — развела я руками, выходя из-за стола. — Но теперь хоть директору Жерлису будет с кем виски пить. А то ведь я его не люблю…
— Я — тоже, — улыбнулся тот в ответ, остановившись, чтобы я могла лучше его рассмотреть, — если только с тобой за компанию.
Четыре месяца, которые мы не виделись, не срок, но иногда и он меняет до неузнаваемости. Здесь же, словно расстались лишь вчера. Легкая небрежность в одежде, наводящая на ошибочную мысль о безобидности данного субъекта, ироничный взгляд.
Дарош с первого взгляда располагал к себе, на что «покупались» многие.
— Про компанию это ты точно, — протянула я, сделав приглашающий жест. Разговор предстоял долгий, а времени — в обрез. — Сопротивлялся долго?
— Обставили все так, что оставалось лишь спасибо говорить за предоставленный выбор, — отозвался тот, проигнорировав кресло, на которое я ему указала. Отошел к окну, посмотрел вниз. — Неплохо.
— Твой кабинет рядом, — произнесла я, рассматривая спину Звачека. Худощавый, поджарый… Обманчиво.
— Уже видел, — развернулся Дарош ко мне. — Давай без предисловий…
Он был прав. Обо всем, что не касалось ближайшего будущего, мы могли поговорить и потом…
— Шторм дал отмашку, — оторвав взгляд от дисплея комма и посмотрев на Римана, произнес Тормш.
Тот не обернулся, продолжая стоять на самом краю неогороженной площадки, выступающей за границы галереи, на которой они расположились. Двести метров вниз… Прибежище лиската Храма Предназначения было самым высоким из трех, уступая лишь резиденции эклиса.
Идеальное равновесие… Резкие порывы ветра трепали плащ, но словно бы обтекали самого жреца.
— Лазовски отправляется на Приам, — добавил Влэдир, так и не дождавшись ответа.
На этот раз Риман снизошел до комментария:
— Этим занимается Ильдар…
— Элизабет Лазовски, — поправился Тормш, отводя взгляд от застывшего статуей самаринянина. Что последует за его словами, он догадывался.
Развернулся тот резко, реальность дрогнула, пошла волнами… Не ярость — холодная бесчувственность вырывалась из оков контроля, словно запертая в клетке, и только сохранившееся на лице отстраненное, одухотворенное выражение сбивало с толку, не давая поверить тому, что видели глаза.
— Этого нельзя допустить…
— Невозможно, — подходя ближе к Риману, произнес Тормш. Остановился в шаге. И от самаринянина, и от той бездны, что замерла, опасаясь еще сильнее разгневать взбешенного до пустоты лиската. — Ситуация сдвинулась. Она покинет Землю через семь дней.
