— Это невозможно, папа.
В ответ на так и не прозвучавший вопрос, опустила ресницы. Потом, вместо того, чтобы объясниться, активировала комм. В списке писем нашла пришедшее из Управление грузовых перевозок стархов, внесла код подтверждения и, чтобы не передумать, дала команду на отправку. Когда вновь подняла взгляд на отца, в его глазах была грусть и… удовлетворение.
Что ж… Ен будет рад, ну а Карину придется смириться с моим решением.
— Четыре стандарта пролетят быстро, — философски заметил отец, поднимаясь со скамейки. — К сожалению, два месяца отпуска — тоже. — Поднявшись, подошел ко мне, прижал на мгновение, коснувшись виска губами. — С мамой я поговорю сам. Она поймет…
Он был прав — она поймет, как понимала уже не раз. Но, кажется, я только теперь начала осознавать, как же это тяжело. Ждать.
* * *
День был длинным и суматошным.
Говорили все, сразу и обо всем, так что мне оставалось только держаться, пытаясь хоть как-то связать воедино отдельные реплики, которые я выхватывала из общего гула. Кто? Что? Откуда? Куда? Зачем? Соседи, друзья, совершенно незнакомые мне люди, новости Зерхана, о которых сообщали все информ-каналы… Все сваливалось в одну кучу, создавая ту удивительную атмосферу взбалмошности, которая и являлась для меня главным признаком возвращения.
И ведь знала, что отцу достаточно произнести свое веское слово, чтобы мгновенно навести в доме порядок, но не хотела этого, понимая, почему он не торопится встать со своего места во главе стола, разгоняя нас по своим углам. Он просто давал нам возможность до конца осознать, какое это счастье, когда мы все… вместе.
— Еще не спишь? — приоткрыв сильнее дверь, заглянула в комнату мама. Как раз в тот момент, когда я, устало вздохнув, закрыла ящик комода, убрав туда последнюю вещь.
Поздний завтрак плавно перетек в обед, незаметно перейдя в затянувшийся ужин. Так что привезенным курьером сумкам и чемоданам пришлось долго ждать своего часа.
— Я еще не забыла наши правила, — улыбнулась я ей, опускаясь на подлокотник стоявшего у окна кресла. Ее любимого. — Дверь была не закрыта.
— Я — заметила, — подмигнула она мне, протягивая бокал с вином. Второй поставила на столик, прежде чем провести ладонью по волосам. — Ты изменилась…
— А вот ты — нет, — перехватив ее руку, поднесла ту к губам. — Мне вас очень не хватало.
— Но у тебя уже своя жизнь, и с этим ничего нельзя поделать, — грустно выдохнула она. Поцеловав в лоб, как делала в моем детстве, села рядом. — Ты извини, что я даже не даю тебе отдохнуть…
