— Все было настолько тяжело… — понимающе произнес Дваржек, накинув мне на плечи летний плащ, за которым успел вернуться к столику.
— Они умирали до нас, и при нас — тоже, — выдохнула я, продолжая обманывать саму себя. — В госпитале, который развернули на одной из палуб. В катерах, которые не успевали переправлять к нам самых тяжелых. Трупы обрабатывали специальным составом и укладывали в мешках в полукилометре от посадочного стола, ставшего центром миссии спасателей. С противоположной стороны выставили походные кухни, справа и слева от них — эвакуационные пункты. Первичный медицинский осмотр, универсальные боты и дальше, по временным лагерям. И все это на наших глазах.
Я стояла, прижавшись лбом к прохладному пластику. Не замечая цветных огней, видя лишь картины, что подкидывала услужливая память. Прожектора; тьма за границами света; люди, на лицах которых оставило свой след отчаяние; дети… способные продолжать играть даже в тех страшных условиях…
— За последние девяносто лет, это второй случай падения крупного астероида на населенную планету, — вырывая меня из тех дней, слишком спокойно, чтобы это было правдой, произнес Вацлав. Коснулся плеча, потянул за собой, выводя из остановившейся кабины. — И первый, когда другие сектора откликнулись на чужую беду, предложив безвозмездную помощь.
— Это ты к чему? — уточнила я у Вацлава, благодаря его своевременному вмешательству не столкнувшись с шедшей навстречу парочкой. Эти были слишком навеселе, чтобы замечать кого-либо вокруг себя.
— К тому, — не заставил ждать ответа Дваржек, продолжая обнимать меня за плечи, — что этот мир медленно, но меняется. И ты должна гордиться тем, что принимала участие в этих изменениях, кому-то успев спасти жизнь, а кому-то просто дав надежду, что если когда-нибудь и где-нибудь…
— Только не это! — судорожно вырвалось у меня.
— Только не это, — тихо повторил за мной Вацлав, потом, развернув к себе, заманчиво предложил: — А пойдем на башню, смотреть на звезды?
Двухсотметровая стела со смотровой площадкой, прикрытой сетчатым куполом… Ночью туда забирались только сумасшедшие вроде нас. Но… это было так соблазнительно…
— А пойдем, — тряхнула я головой, чувствуя, как уходит из сердца тяжесть. Навсегда? Это было уже не важно, потому что Дваржеку удалось произнести те слова, которые не смогли подобрать старховские психологи.
Я была среди тех, кто добавил этому миру надежды…
