* * *
…Острая, резкая боль пронзила тело от пяток до макушки. Почувствовал руки, ноги, голову и смог открыть глаза. Господи, как больно! Уж лучше быть трупом и ничего не ощущать! «Убейте меня обратно!»
Внезапно осознал, что видит тусклый свет. И не в тоннеле, как положено уходящим в мир иной… А в какой-то узкой щели. И понял — он лежал в небольшом тёмном и холодном ящике.
«Что за чертовщина? Я не кукла, чтобы меня держать в коробке!»
Слегка сдвинул лёгкую металлическую плитку. Щель стала шире, свет ярче. Полоснуло по глазам, ослепило. По щекам потекли слёзы, и пришлось выждать, пока зрение восстановится. Толкнул сильнее, крышка упала и загремела. Медленно, очень медленно поднял голову, осмотрелся…
А ларчик просто открывался.
«Что же это делается? Как я оказался в этом чёртовом сундуке? Это же гроб!»
Взгляд зацепился за тускло блестящую алюминиевую пластину, приклёпанную к цинковому борту ларца. Металл бледно мерцал в приглушённом свете неоновых ламп.
«Собственность Особого Отдела Безопасности».
Некоторое время думал, что он и есть собственность Особого Отдела, но потом… потом снова стало страшно… Человек, (его труп, кстати, тоже) не может быть собственностью какой-либо организации.
Осмотрел своё тело, — ни царапины. Униформа тоже цела, ни дырочки, ни затяжечки, будто только надел, новьё. Серый материал, слегка шершавый на ощупь. На плече шеврон — жёлтая молния, перечеркивающая стилистическое изображение солнечной системы. На ногах плотно сидели удобные армейские ботинки на тугой шнуровке.
«Я умер?, — пронеслось в дырявой голове. — Я ведь лежал в этой чёртовой домовине. Но сейчас-то уже не лежу, а сижу, значит — не умер».
Поднялся на ноги и стоял в гробу, как в маленькой лодочке, словно Харон, переправляющий через Стикс сам себя. Рядом находился такой же цинковый ящик. А за ним еще один.
Пихнул крышку, посмотрел на расслабленное лицо. Человек в гробу тоже оказался военным.
— Я его узнаю…, — прохрипел, выдавливая из глотки тяжёлые и непослушные слова. — знакомое лицо… но не помню… Ну подождём, когда тоже оживёт. Вдвоём веселее.
Память не возвращалась. Беглянка, она спряталась где-то в подвалах подсознания, и чего-то выжидала.
Прикоснулся ладонью к лицу человека, провёл по нему. Руку ожгло холодом, лоб ледяной, как кусок льда. Этот уже не поднимется.
«А я? Тоже помер, но после воспрянул, выжил».
Выжил? В лицо будто кипятком плеснули. Вернее — ожил. И это не столько странно или удивительно (
