— За что же ему такое?
— Вырь — жагал.
— Это пришлые олвы так велели? Нет… ты! Ты! Лага! Ты тогда олвов привела и на Выря указала! — Рашка готова была Лаге в волосы вцепиться.
— Сядь! — Лага мучительно сморщилась. — Жагал он, это так. Никто не велел, так бывает. Звери ли, птицы ли, люди ли. Олвы ищут жагала и ведут. Как не найдут его — беда.
— Как же олвы отыскали его?
— Я его разглядела, я вижу.
— А что как Вырь из брани не выйдет?
— Он тем страшное даст. Но вслед за ним встанет новый жагал. Он будет жить и жечь Яро. Но трудно найти жагала. И найдут ли его олвы, и будут ли вести? А не найдут — не будет миру покоя.
— Лага, — Рашка дотронулась несмело до ее рукава. — А как же ему… жить-то? Можно? Как всем?
— Иначе-то как? Жить-то жить. Только держать себя.
— Лага, — Рашка посмелее потянула ее за рукав, — что же ты всех мужей-то… боишься?
— Не боюсь я, — Лага устало повела головой. — Нет нужды мне. — Потом прислушалась. — Все. Кончили.
С доброй вестью пришел гонец. Возвращались к тыну с песнями, а там принялись считать убитых да раненых обхаживать. Тяжелее всех мучался обгорелый Алтым. Женщины мазали его лицо салом. Лага подержала над ним руки, пошептала, но он кричал все сильнее. Жены отогнали Лагу.
Рашка отыскала Выря. Он лежал на земле, был черен от сажи, но невредим, только пальцы ободраны в кровь о тетиву. Но, хоть и закрыты были глаза Выря, он уже вспоминал… Как только Бородай Алтым кинулся к горящему тыну и стал растаскивать бревна, Вырь пожелал ему худого. Подумал Вырь, что если не выйдет Алтым из брани, не взять ему Лагу в жены. И так быстро Вырь подумал об этом, что мысли кривой отогнать не успел.
— Э-э-х, — открыл Вырь глаза, и хрипло проговорил:
— Куда как тяжело в ярости держать. Себя. Куда как тяжелее, чем в радости.
После брани понесли убитых на курган и сожгли под пение олвов, и сложили в пещере прах, и поставили возле сделанный Лагой глиняный горшок с пищей на дальний путь.
«Кривы были мысли жагала — заглянет брань в окно. От кривых мыслей пронзил жагала холод. Брань, злость — ветер, топор».
Саша терпеть не мог ночевать не дома, но в этот вечер почему-то не хотелось к последней электричке. Именно в этот день было передано сообщение об «инциденте на орбите». Реальное, привычное движение жизни прерывалось для Саши на мгновение, и приоткрылся край иной действительности, о которой немыслимо думать постоянно. «Инцидент на орбите», в результате которого пострадала одна из наших орбитальных станций, описывался в самых грозных тонах. «Было ли это умышленное нападение, и можно ли его расценивать как серьезную провокацию?» — гремели радио-голоса.
