— У тебя есть что-нибудь потеплее, например, меховое пальто?
— Это хорошее и теплое пальто, — ответила я.
Он нежно сказал:
— У тебя будет все. А сегодня я хочу подарить тебе меховое пальто.
Днем мы пошли в магазин Джозефа на 5-й авеню. Я впервые попала в такое место. Мы вместе с хозяином уселись около небольшого помоста. Я была смущена, а Энрико спокоен, как обычно. Перед нами проходили манекенщицы в собольих, горностаевых, бобровых и других шубах. Нам показали множество муфт и шляпок.
— Что тебе больше всего понравилось?
— Боже мой. Это все великолепно. Я и во сне не видела ничего подобного.
Молескиновое (кротовое) пальто мне показалось меньше по размеру, чем другие, и, решив, что оно должно меньше стоить, я указала на него.
— Да. Оно и мне нравится, — сказал Энрико и повернулся к хозяину.
— Мы возьмем их все.
Так как я не разбиралась в вопросах моды, Энрико занимался подбором моего гардероба и даже присутствовал на примерках. Он начал с того, что заказал для меня 69 туалетов: 15 выходных платьев, 12 повседневных, 8 костюмов, 6 домашних комплектов, 12 вечерних накидок, 4 пеньюара и 12 пижам.
Поскольку я бывала в опере дважды в неделю, причем должна была каждый раз надевать новое платье, мои выходные туалеты менялись по нескольку раз за сезон. Целыми днями я разъезжала по магазинам и ателье. Я не могла выдерживать примерки больше часа. У меня кружилась голова от постоянных вращений, но портнихи были безжалостны и продолжали прикалывать булавки, что-то подрезать и задавать вопросы.
Как-то мне очень понравилась шляпа, в которой Энрико пел в «Риголетто». Тулья шляпы была сделана из красного вельвета, широкие поля отделаны синим сатином, а сбоку воткнуто белое страусовое перо. Примерно через месяц, когда я, выздоравливая после воспаления легких, еще находилась в постели, Энрико постучал в дверь и сказал:
— У меня есть подарок для тебя.
С ним вошли Марио и Энрикетта. У всех в руках были большие коробки. В них оказались шесть шляп разного цвета, подобных той, в которой он пел. Он хотел, чтобы я выходила в них на улицу, что я, конечно, и делала. Шляпы оказались мне не совсем к лицу, и я с трудом подбирала к ним платья. Энрико так же расточительно покупал драгоценности, тщательно просматривая все, предлагавшееся ему, чтобы выбрать именно то, что нужно. Через месяц большой ларец наполнился всякого рода драгоценностями. Они подбирались к туалетам и стали такой же простой принадлежностью к ним, как платки и перчатки. В стене нашей спальни находился сейф, секрет замка которого знали только мы с Энрико. Там хранились драгоценности и мешочки с золотом «на непредвиденные обстоятельства». Собираясь в оперу, я выбирала украшения и помещала ларец обратно в сейф. Театр находился в трех кварталах от нас. В середине первого акта я нередко начинала вспоминать, закрыла ли я сейф. В таких случаях, когда Дзирато приходил, чтобы проводить меня за кулисы, я просила его сходить домой. Если сейф оказывался открытым, я возвращалась, чтобы закрыть его, беспокоясь в то же время, как бы Энрико не заметил моего отсутствия. Я чувствовала, что нехорошо ставить Дзирато в положение, которое могло бы оказаться неудобным, если бы что-нибудь исчезло.
