В желтом автобусе, который мчался по равнине, говорили не о своей беде, а о беде, в которую попал Ортис и его жители. Едва исчезли в пыли развалины города, один из студентов — толстяк в больших очках — воскликнул:
— Какой ужасный город! Он населен призраками.
Круглолицый ясноглазый парень сказал:
— А дома? На них нельзя смотреть без содрогания. Кажется, будто город опустошила какая-то дикая орда.
— Орда анофелесов. Его опустошила малярия, — отозвался полный мулат, студент-медик.
Другой, курносый, с насмешливым взглядом, вздохнул:
— Бедняги. А ведь, видно, все они неплохие люди.
Ему возразил мулат в шляпе Себастьяна:
— Люди на нашей земле все хорошие. А те, что плохие, — не люди.
Они замолчали, потому что Варела искоса взглянул на них. Автобус пересекал желтый рукав высохшей реки, растрескавшийся и неровный. Колючее пыльное дерево царапало пустынное небо. Невдалеке виднелся скелет коровы, на ее ребрах уныло висели клочья шкуры.
Наконец бородатый сказал:
— А дети? Они такого же цвета, как земля, которая их кормит.
— Они нафаршированы глистами, — загремел толстяк.
Студент с бакенбардами, как у прежних борцов за свободу, проговорил:
— Они круглый год ходят босыми, их ноги изъедены паразитами.
Юноша с властным профилем заключил:
— Проклятие тем, кто в этом виновен!
Варела снова зло взглянул на них, и они опять замолчали.
Автобус ехал по сухому руслу реки, подскакивал на камнях, увязал в песчаном дне. Дикая голубка печально кричала среди тощих береговых пальм.
Заговорил студент с мохнатыми бровями:
— Как красивы были эти мертвые дома, когда они были живы!
Ему ответил студент с беспокойными глазами за толстыми стеклами докторских очков:
— Они строились прочно и разумно, в строгом стиле.
А тихий и голубоглазый произнес:
— Дом без дверей и крыши потрясает сильнее, чем труп.
— Необходимо восстановить их, — сказал метис, неторопливо поглаживая опущенные кончики усов.
Они проехали хутор, потом Эль-Сомбреро — еще один пыльный городок. У двери безмолвной хижины залаял рыжий, тощий, как скелет, пес. Худой всадник верхом на костлявой лошади остановился у обочины дороги и посмотрел на них. Тяжело опускался вечер, неприветливое небо становилось кремовым. Утомленные узники дремали.
Студент с черными колючими глазами внезапно прервал молчание:
— Я не видел домов, не видел развалин. Я видел только язвы людей.
Ему ответил другой, бледнолицый и недоверчивый:
— Они гибнут, как дома, как страна, в которой мы родились.
