Двумя неделями ранее Трамбле пришел к Ломели и предложил служить утренние мессы в Каза Санта-Марта, и Ломели, на чьих плечах лежала Missa pro eligendo Romano Pontifice[66], с благодарностью принял его предложение. Теперь жалел об этом. Он видел, что дал кандидату идеальную возможность напомнить конклаву о своем умении служить литургию. Трамбле пел хорошо и был похож на клирика из какого-нибудь романтического голливудского фильма; на ум приходил Спенсер Трейси. Жесты настолько театральные, что можно было предположить контакт с Божественным духом, но недостаточно театральные, потому что Ломели видел в них фальшь и эгоцентризм. Когда Ломели встал в очередь для получения Святого причастия и преклонил колени перед кардиналом, ему в голову пришла святотатственная мысль: одна эта служба может стоить канадцу трех или четырех голосов.
Последним причастился Адейеми. Возвращаясь на свое место, он тщательно избегал встречаться взглядом с Ломели или кем-нибудь другим. Он, казалось, полностью владел собой: был мрачен, погружен в свои мысли, отдавал себе отчет в происходящем. Ко второму завтраку, возможно, окончательно узнает, станет он папой или нет.
После благословения несколько кардиналов остались помолиться, но большинство сразу же отправились завтракать. Адейеми сел, как обычно, за столик с африканскими кардиналами. Ломели занял место между архиепископами Гонконга и Себу. Они пытались вести вежливый разговор, но вскоре паузы стали длиннее, и, когда другие отправились в буфет за едой, Ломели остался на своем месте.
Он наблюдал за монахинями, которые ходили между столиками, подавая кофе. К своему стыду, он понял, что до этого дня даже не обращал на них внимания. Их средний возраст, как ему подумалось, составлял около пятидесяти. Он видел тут все расы, но они все без исключения были низкорослыми, словно сестра Агнесса решила не принимать никого выше ее самой. Большинство носили очки. Все в этих женщинах (синие одежды, прически, скромные манеры, опущенные глаза, молчание), вероятно, имело целью сделать их незаметными, уже не говоря о том, чтобы ни в коем случае не сделать их объектом вожделения. Он предположил, что им отдан приказ не разговаривать: когда одна из монахинь наливала кофе Адейеми, он даже не посмотрел на нее. Но покойный папа по меньшей мере раз в неделю приглашал группу этих сестер на трапезу – еще одно проявление его смирения, вызывавшее в курии шепоток неодобрения.
