Настоящее гадание, в отличие от традиционного представления со спиритической доской и благовониями, выглядело довольно скучно и обыденно.
Никакого мистического флера, таинственного полумрака и оккультных символов. Опустевшую спальню учениц заливал жизнерадостно-золотистый солнечный свет, легкий ветерок развевал полупрозрачные занавеси на окнах; из внутреннего дворика оглушающе пахло розами и свежескошенной травой. Садовник предпочел поработать до рассвета и поскорее уйти.
Флат-Плейс переживал небывалый бум трудолюбия ками и редкостный разгул внезапно освобожденной от своих обязанностей прислуги. На воротах Самаджа висел огромный железный замок. Калитку заперли на засов, невзирая на явную дисгармонию оного с ухоженным цветущим садиком.
Во всем огромном особняке оставались только мы с чучелом — и упертый, как стадо ослов, Констант. Я честно старалась ухмыляться не слишком злорадно, когда запирала его в железную клетку с частыми прутьями, в которой раньше обитал дрессированный леопард Кео. Но, кажется, получалось плохо: секретарь там еще и не помещался, и оттого стоял скрюченный, как кочерга, и крайне несчастный.
— И что мне делать, если вы с лисицей выйдете из комнаты? — смиренно поинтересовался он, машинально попытавшись расшатать прутья.
— Молиться, чтобы первой вернулась я, а не она, и держаться подальше от решетки. О! — я спохватилась и выскочила из спальни, проигнорировав закономерный вопрос: «Что, уже начинать молиться?».
Зато, когда я вернулась, дар речи у него наконец-то пропал, а рожа вытянулась так, что в нашем соревновании по шокированию собеседника я могла считаться однозначной победительницей. В самом деле, не каждый день увидишь юную о-ками-сама в полном облачении и с огромным ломом в руках!
— Вот, держите, — я с трудом просунула свою добычу между прутьев. — На случай, если лиса разломает клетку.
Чучело с иронией обернулось через плечо, насмешливо сверкнув глазами-бусинками.
— Убить это ее не убьет, — вынужденно признала я, — но задержит. Она терпеть не может железо.
Лисица возмущенно фыркнула и отвернулась. Я почему-то почувствовала себя виноватой.
— Сказал бы мне кто месяц назад, чем я буду заниматься… — пробурчал себе под нос секретарь и уселся в центре клетки, положив лом себе на колени.
«Сказал бы мне кто лет пять назад», — мрачно подумала я, взяла нож и, прикусив губу, вырезала у себя на ладони арку. Лисица хищно принюхалась, но быстро потеряла интерес, стоило мне взять лист бумаги и отпечатать на нем тории собственной кровью.
