Иван проскучал до конца рабочего дня. Покинуть периметр предприятия не представлялось возможным. При входе на территорию на проходной отбирали пропуска и возвращали при выходе. Находились недовольные, высказывавшие опасения, как бы эта мера не переросла в тоталитарный режим. Можно было вылезти через щель в стене, но «забытый» на вахте пропуск приравнивался к прогулу. А начинать трудовую биографию с прогула Иван не хотел.
— Отработал? Ну и дурак, — сказал Болт, встретив Ивана вечером. — А мы пиво пили.
Пиво местного разлива было долбёжное и дешевое. Раза в полтора дешевле, чем раскрученные этикетки.
— Так что там на работе? Много болтов завернул?
Про свою кличку Болт не подозревал. Поэтому с соответствующим синонимом обращался так же, как и с любым другим словом, не имеющим отношения к его личности.
Это Иван его про себя Болтом называл. Чтоб с другим Андреем не путать.
— Странный он какой-то, — сказал Иван. — Неясный мне. Словно плохо продуманный персонаж.
— Кто?
— Наставник. И фамилия у него — Фандюк.
— Действительно, — согласился Болт. — Странная фамилия. С такой фамилией просто невозможно нормальным вырасти. Это ж она постоянно тяготеет над тобой. Любое мгновенье. Даже во сне. Хочешь — не хочешь, и искорежит психику. Ты от этого Фандюка подальше держись.
— Так ведь наставник…
— И всё же. По мере возможностей. Есть у тебя такие возможности?
— Есть, — сказал Иван, припомнив, как провел вторую половину рабочего дня.
— Так что насчет Саратова?
— Дался тебе этот Саратов, — с досадой сказал Иван. — При такой дешевизне на пиво просто безумие отсюда уезжать.
Следующий день — среда? — да, среда, выдался более рабочим, чем два предыдущие. Аврала никакого не было, работали, выводя в ремонт оборудование согласно графику текущего ремонта, но Петруха более оживленный был и охотней вступал в разговор, объясняя и показывая Ивану приемы слесарной деятельности. Кое-чему и впрямь научил. И там, где Иван, имея в руках силу, ударил бы иной раз молотком — стаскивая, например, турбинку с вала насоса — он научил пользоваться съёмниками и другими специальными приспособлениями. Или использовать, когда надо, рычаг.
Петруху считали ценным работником, хотя и редко ставили в пример нерадивым. А если требовалась производственная характеристика, то писали, что к работе относится с любовью.
— С любовью… — хмыкал Петруха, читая про себя такое. — С любовью можно и козла доить, да что толку?
Козел, очевидно, был символическим заместителем той бестолковой работы, которую зачастую приходилось ему выполнять.
