* * *
Грибы претерпели за ночь заметную эволюцию. То, что их стало больше, никого не удивило. Но у грибов вдруг совершенно отчетливо проявились животные признаки. Некоторые обросли шерстью и стали похожи на смышленых юрких зверьков, а у иных появились зачаточные костные образования, предваряя будущий скелет или панцирь. У грибоедов более явственно обозначились шляпы. И где бы ни остановился грибоед хотя бы на полминуты поболтать с приятелем, везде оставлял после себя на почве или на мебели налет спор. Словно эти две расы тянулись навстречу друг другу, подстегивая взаимомутации.
И уже видели гриб с зубами — он грыз сухую подошву от солдатского сапога.
Эти два явления, объединенные в одном акте — прожорливый гриб и солдатская подметка — произвели мистический ужас на паникеров, не оставив сомнений в том, что Дёма всё, мёртв. А значит, и в нас вот-вот вцепятся.
— Нет, — ответила Памела на их вопрос, не сбросил ли он сапоги, перед тем как на дракона высадиться. — Да мало ли на свете солдатских сапог?
— Может, самого сбросили, — упорно настаивали паникеры, трепеща от сладкого ужаса.
Тем более надо было поспешать с ответными действиями.
Но не всё так же гладко шло, как было задумано. Например, работа косой требовала значительных мышечных усилий. К тому же многие, например, шампиньоны успевали уворачиваться от косы смерти, и даже подсовывали под отточенное лезвие крупные камни. Так что эффект был весьма посредственный. Как из гаубиц по воробьям.
Ужасы от Памелы влияли на них лишь в трехметровом радиусе, а далее грибы смыкали ряды.
Паровой каток почти сразу увяз в грибной массе, и его пришлось бросить, эвакуируя экипаж.
То есть успех от этих мер был незначительный. Можно сказать, что успеха вообще не было — по крайней мере, до тех пор, пока Фомичу не удалось натравить опят на груздей.
Тут же кто-то припомнил наиболее эффектные эпизоды войны Царя Гороха с Грибным Царем. Высеяли горох — клином в сторону грибной лавы, и первый же бледнопоганочный полк отвернул от его острия и на прежние позиции уже не вернулся, уйдя куда-то к реке. Эта наступательная геометрия оправдала себя, хотя горох даже взойти не успел, да его и намочить-то забыли.
И даже Голландцу дело нашлось. Используя туман в головах грибоедов, он тайком проник в их ментальное поле — прямо, как был, в тапочках и штанах. А на его шее висела связка грибов, ибо сушил он строфарию на себе, не доверяя царившей в природе влажности. Зачем проник, он тут же забыл, но, выбираясь обратно, оборонил уже порядком просохшие галлюциногены — нитка порвалась, что ли. Грибки, что и говорить, с прибабахом, и от них у грибоедов крыша вообще съехала. На текущие сутки они все до единого выбыли из игры.
