Предводитель почесал лохматую макушку. Видимо, такое развитие событий и ему самому приходило в голову.
— А к кому же нам припадать? Не к кому, — сказал он. — Кто нас сотворил, тот нас и корми.
— Ну, вам-то положим туда и дорога, но дракона жалко. Он ведь добрый в глубине души.
— Да нет никакой души, — сказал парикмахер. — Пар один да туман. А что может быть в тумане, окромя грибов?
При упоминании грибов Дему аж передернуло. Он вспомнил, зачем он здесь. Надо было разруливать ситуацию. Выбираться из плена. По крайней мере, подать на землю весть о себе. А не пропадать без вести.
— Видишь? — Невзор немного растерянно кивнул на Тупея. — Вот и поспорь с ним.
— Толковый, в ступе не утолчешь, — сказал Селяныч.
— Ты, Аркадий, воду тут не мути. Они ж как дети, — сказал цирюльник. — Теряют сознание при всяком напряжении мысли. Ибо мыслящий мозг несколько тяжелее бездействующего. Так что ты уж лучше их не напрягай. Я за них думать буду.
— Ты что-то уж больно говорлив стал, — сказал Селяныч с некоторой угрозой. — Забыл, многомудрая морда, как я тебя бивнем охаживал? Неделю валялся, раненый от меня.
— Умных не любят, — усмехнулся цирюльник. — Глупыми гнушаются. Лучше придерживаться середины ума. Особенно общаясь с такими безмозглыми.
— Я сейчас твои мозги с обезьяньим дерьмом смешаю, — выдал угрозу Селяныч.
— Это все от питания, — продолжал парикмахер. — На детском питании и мышление у народа детское. Надо на другую пищу переходить. Вместо детского питания недетским кормить его.
— А ну, выходи на бой! — решительно сказал Селяныч.
— А у этого еще дополнительные проблемы, — не смутился цирюльник. — Его баба каждый вечер бьет поленом по голове: он без этого не засыпает.
— Выходи! — зарычал оппонент.
— Ну-ка тихо вы! Прекратите грызню! — прикрикнул на них одноглазый — Тупей и еще тупее…
— Вот подожди, бороду отхвачу, как уснешь. Попрошу твою бабу покрепче тебя усыпить, — сказал брадобрей.
Видно угроза была серьезная. Этот человек, наделенный надменностью, спуску никому не давал. Хамы, как успел заметить Дёма, дорожили своими бородами, как будто подозревали под ними еще большее уродство. Селяныч немного сник.
— Продаст он нас, Невзор, в вечное рабство продаст, — сказал он. — По двойной цене. Вот им и продаст, — он кивнул на Аркадия.
— У них за одного бритого двух небритых дают, — подтвердил парикмахер.
— А ты тоже… Не выступай, — сказал ему предводитель. — И так не пользуешься популярностью.
— Любовь народную заслужить надо, — сказал парикмахер. — Вот погоди, жилу вскроем, тогда…
