— Да и ну вас с вашей цивилизацией и культурой, — продолжал цирюльник. — Для счастья есть более короткий путь.
— И какой же? — спросил Аркадий.
— А вот такой. Есть идея на этот счет.
— Скажи-скажи, — подбодрил его одноглазый. — Он и мне вбил в голову эту идею. Сидит теперь, словно гвоздь.
Видимо, были у него веские основания не доверять парикмахеру. Вероятно, он полагал, что тот идеями голову ему пудрит. А посему мнение людей посторонних было ему кстати.
— Так, ведем изыскания, — неохотно сказал Тупей.
— Это он насчет кровеносной артерии, желательно магистральной.
— Ну да, добраться до главной драконьей артерии да подрезать ее. Аккуратно, конечно. Да присосаться всем ихним племенем.
— Враз все счастливыми станем, — захлебнулся мечтой предводитель. Глаз его затуманился, как будто уже присосался и сделался пьян. — Не исключая больных и блаженных. Надоело детское питание — молоко да кисель. А за страусом бегать — то и дело сами в азарте охоты в ямы валимся. На одного страуса — трое-четверо наших. Да вы и сами знаете, каковы неожиданности от этих ям.
— Кровью его питаться будем, — развивал идею цирюльник. — Тогда рай и наступит для всех. Не надо охотиться да трудиться, да ссориться из-за кормежки. А культуру… Нужны нам эти условности?
И он рубанул воздух отточенным лезвием, действуя им, словно бритвой Оккама, отсекающей лишние сущности.
Аркадий несколько приуныл. В мечтах и посулах брадобрея вызревала философия новых времен. Что он мог противопоставить такой прагматичной, удобной во всех отношениях парадигме? Идея неопровержимая. Эта бритва — клинок золингеновской стали — так же преждевременно выглядела в привычном ему раю, как и совковая лопата, и возможно, что занесло их сюда одним ветром.
— Невозможно построить счастье на крови и коварстве, — произнес Аркадий не очень уверенно.
— А это мы поглядим. Вот только найдем эту жилу. Дай срок.
— Сроки все уже вышли, — сказал одноглазый. — Ты давай скорее ищи. Пока у нас постоянное чувство голода не переросло в страсть, а страсть в ярость. Ибо природа не терпит пустоты, особенно в желудке, особенно у таких существ, как мы.
— Подведет вас этот бродячий брадобрей, если хочешь знать мое мнение, — сказал Аркадий. — Как и нас подвел этот циркулирующий цирюльник. А если дракон всей своей обескровленной плотью на землю рухнет? Вы же вместе с ним в Аид отправитесь, разве не так? Я, конечно, понимаю ваше стремление к жиле его припасть. Но надо и головой думать.
