От реки слышался плеск. Это Аркадий совершал утреннее омовение. Дёма присоединился к нему. Молоко было уже теплое, словно парное.
— А я смотрю, что за рыбешка плещется, — раздался вдруг голос сверху. — А это не рыбешка, это ребятишка такой. Резвятся с нашим Аркашкой наперегонки. Интуризмом интересуетесь?
Вопрос относился к Дёме, застав врасплох. Он поднял голову на собеседника, растерянно, но и с долей угрозы, пробормотав:
— Мы люди военные…
— Во-она как, — сказал собеседник.
Он стоял в десятке метров от киселя, на крутом берегу, прямо над ночным пристанищем плотоводцев. Несомненно, это был хам, одетый в набедренную повязку. Общий облик его был свиреп. Волосы головы переплелись с бородой. На лице ничего почти не было видно. Даже нос прятался в волосах. И из всех этих зарослей выглядывал налитый кровью глаз — один, но жуткий до чрезвычайности. Заплатка на другом глазу добавляла еще свирепости. Утешало лишь то, что в руках у него ничего не было.
Однако это было преждевременное утешение. Одноглазый обернулся через плечо, негромко свистнул, и тут же из кустов на песчаную полосу высыпала целая орава хамов общей численностью до 14-и сволочей. И у каждого что-нибудь да было в руках. Сучья, колья, дубины — предметы деревянного века, и только один был с ржавой совковой лопатой, а еще один с — бивнем какого-то взрослого млекопитающего. Последним спрыгнул на песок и одноглазый, бывший за главаря.
— Бить будете? — догадался Аркадий.
— А ты думал что? Окружим и станем дружить? — сказал одноглазый.
Отбиться от них, стоя по колено в киселе, казалось проблематичным. Аркадий сказал:
— И откуда вы здесь взялись? — В голосе его прорывалась досада. — Словно ночные кошмары, выпущенные из ночных горшков.
Безобразный образ врага вполне соответствовал сказанному.
— К ПУПу путь держите? — спросил одноглазый, не обратив внимания на метафору.
— В другое место отогнать дракона хотим, — примирительно сказал Аркадий. — Вам же без разницы.
— Ты меня очаровал, — сказал одноглазый. — Я же тебя разочарую. Мы ж ему шею узлом завязали. Так что он вряд ли теперь сможет куда-то летать. Ох, и хохотал я над вами, видя вас на плоту. Весь смех высмеял. Таперича хоть кричи.
Аркадий нахмурился, но промолчал. Их было двое против пятнадцати.
— А это ваш, значит, плотик? — продолжал предводитель.
— Наш. А что?
— Похож на обломки корабля дураков.
Аркадий и тут промолчал. Дёма оценивал диспозицию.
— Солдатик, слышь, — обратился главарь к Дёме. — Сделай нам одолжение. Неохота мне в эти кислые киселя лезть. Скрути и сдай его нам, а мы тебе благодарность выпишем.
