— Живут же люди… — позавидовал Семисветов их свободе и сытости.
— Свобода — это не безмятежная сытая жизнь, это чаще всего наоборот, — сказала Памела.
Семисветов стал замечать за собой, что тоже начинает Памелы побаиваться. Поэтому он замолчал и в течение всего заседания ни слова уже не произнес.
— Противника надо понять, чтобы побить. Какова их главная цель? Что им нужно? — сказал Филимонов.
— Известно чего… — пискнула Блондинка, переглянувшись с Марго Королёвой.
— Вы уж, мужчины, что-нибудь, да придумайте, — сказала Марго.
— Что ж их, косой что ль косить? — спросил кто-то.
— Наехать на них паровым катком, — предложил слесарь.
— Использовать против них ужас, — сказал Петров, сам недалекий от этого.
— Толом или тротилом рвануть, — выдал привычную формулу Камаринский.
— Каток и коса — это понятно, — резюмировал первые высказывания Фомич. — Тротилом ты уже раз рванул, чуть не отравил всех к такой-то матери. А вот насчет ужаса я не понял.
— Может, Памела нам объяснит, почему они от нее шарахаются? — сказал Петров, почесывая подмышку.
— Ах, я не знаю, — сказала Памела. — Даже мужчины многие меня побаиваются. Может, в помеле дело. Я все же на Дёму надеюсь. Совсем вы забыли про него, господа.
— На Дёму надейся, а сам не плошай. А вдруг его подвиг затянется на неделю?
— Натравить на них грибоедов, — предложил Микоян.
— Грибоедов… — сказал Петров. — Пойди их пойми. У них же туман в головах. Они ж практически зомби. Они еще хуже грибов, считая прочих за дураков, а себя умными. Сколько уже горя от их ума.
— Я червей-грибоедов имею в виду. Странно, что средь всей этой массы мне еще не попалось ни одного червивого.
— А не получим в результате этого другую напасть в добавок к собственной мафии? Наподобие наших грибоедов, только червеобразных? — засомневался плотник.
— Не знаю. Но если хотите — рискнем. У меня есть их немного, живут в колбе с грибной трухой. Может, выпустить часть?
— А если их натравить друг на друга? Опят на маслят, подосиновиков на опят. Стравить классы. Лбами столкнуть губчатых и пластинчатых. Разделяй и властвуй, — сказал наторевший в предвыборных передрягах Фомич.
Заседали почти до утра. Всех методов борьбы с грибами и присными — от огнемета до макиавеллизма — набралось около сорока. Решили, как рассветет, некоторые из них использовать.
* * *
В слове утро слышится что-то утраченное — не сон ли? Однако сновидения Дёма не помнил. Осталось от него только тревожное ощущение.
Он проснулся, а проснувшись, прислушался. Воздух полнился пеньем пернатых, воробьи купались в купах дерев. Он еще полежал, расслабившись, наслаждаясь поднебесной акустикой.
