Единственным призванием и делом всей его жизни была борьба с болотами, вечными спутниками крестьянской нищеты на родной литовской земле. Он знал о болотах все, что может знать человек. Он исходил пешком бесчисленные километры, изучая течения рек, составил сотни планов, которые с годами сливались в общую карту. Он добросовестно подготовил данные для начала работ. И на этом, собственно, все кончилось. Остаток жизни ушел на борьбу с другим врагом: с чиновниками министерства земледелия. Да это была и не борьба вовсе. Только видимость борьбы. Ведь никто с ним не спорил. С ним охотно соглашались, что осушать заболоченные земли — весьма полезное дело. Но чтоб правительство взяло на себя осушение земли? Нет, государственный бюджет существует не для утопий!..
Хоть бы забыть все это.
«Покоя и тишины, покоя и тишины, — повторял он, лежа в темноте с открытыми глазами. — Но почему так колотится сердце у этого господина, жаждущего тишины и покоя? — спрашивал он себя. — Почему? Ах, это очень просто. Он стар, устал. Но в нем еще остались ненужные, лишние силы, они-то и мучают, кипят в нем, заставляют сердце тревожно биться по ночам. Надо утешаться тем, что это тоже пройдет со временем, он успокоится и будет мирно пить кофе по утрам, гулять, читать глупенькие романчики и, вовремя укладываясь спать, не станет просыпаться по ночам все от того же сна с упущенным поездом…»
Он повернул голову к окну и увидел долгожданную полоску рассвета. В комнате начали проступать знакомые очертания мебели. Слава богу, утро подходит.
Скоро он незаметно задремал, успокоенный, убаюканный мыслью, что эта ночь наконец прошла…
Утром, после умывания, он входит в свой выстуженный беспощадным проветриванием кабинет. Через минуту появляется Ядвига, умытая, в поношенном, но отлично выглаженном платье, с подносом, на котором стоит кофейник, накрытый салфеткой.
Такой порядок завела она сама много лет назад и не изменяет ему никогда. Это для того, чтобы он мог спокойно работать, прямо с утра, пока голова свежая. Сразу садится работать, не теряя ни одной минуты. Много лет прошло с тех пор, как ему действительно был дорог каждый час для работы, но порядок остается неизменным: проветривание, завтрак, поданный прямо в кабинет, «доброе утро!» с улыбкой, неслышно притворенная дверь и тишина в доме, где никто не разговаривает громко, чтоб не мешать ему работать. И он остается один, наверху, а жена спускается и, переодевшись в старое платье, идет со своей помощницей, маленькой Оняле, кормить гусей.
