Корнилов возмутился.
— Господа, неужели некому навести порядок? Генерал Боровский, разберитесь. Если кто-то виноват — накажите.
Женщину куда-то оттащили, но ещё долго вслед выступившей колонны доносились её истерические крики: «Миленькие, за что-о?..»
Следующей ночью через Ростов проходил офицерский батальон Маркова. На углу Таганрогского проспекта и Садовой остановились: сюда подошли грузовики и на них устанавливали пулемёты. Здесь же остановился бронеавтомобиль. Подошёл Марков с привычной нагайкой в руке, с сожалением посмотрел на автомобиль и приказал:
— Когда колонна тронется, взорвать! А зачем пулемёты на грузовики?
— Не бросать же их, ваше превосходительство.
— С ума сошли? Где в степи бензин возьмёте? Перегрузить на лошадей!
— Ваше превосходительство, так... Где же их взять, лошадей-то?
— Чушь!
Огляделся, зашагал к столбу с пожарным сигналом. Рукояткой нагайки разбил стекло, крикнул:
— Полковник Борисов! Разошлите людей по домам и соберите все повозки в округе.
Генерал рассчитал правильно: война войной, а пожарная команда не дремлет. Вскоре со звоном и грохотом подкатили пожарные повозки. Брандмайор подошёл к Маркову.
— Распрячь лошадей! — приказал генерал, поигрывая «гайкой.
Пожарный начальник недолго колебался — попробуй не подчинись такому и его офицерам. Подоспели и повозки, и в строй пулемётной команды стали великолепные пожарные кони.
С утра 23-го Марков стоял у переправы через Дон, помогал полковнику — командиру технической роты поддерживать порядок. Пока шли обозы, приходилось иной раз и нагайку в ход пускать. Когда началась переправа главных сил, первым Дон перешёл генерал Алексеев, опираясь палку. За ним адъютант и охрана несли тёмный кожаный чемодан, в котором хранилась вся казна армии — шесть миллионов рублей.
Корнилов и его новый начальник штаба Романовский проехали переправу верхами. За ними — семеро текинцев, корниловский конвой: чёрные высокие папахи, малиновые шаровары с серебряным галуном, полосатый жёлто-малиновый халат.
К Маркову подошёл Родичев.
— Куда пойдём, Сергей Леонидович?
— Зачем пойдём — знаю, а куда — сегодня будем решать.
— А зачем?
— Умирать, Гаврюша.
25 февраля с утра пасмурная оттепель размазала снег, Превратив его в грязно-зелёную жижу. Войска, переправившиеся через Дон, собрались в Ольгинской и в 8 часов утра по приказу высыпали на центральную площадь станицы. Не так много, как ожидалось, — не оправдались надежды на офицерскую солидарность: завсегдатаи кафе остались в Ростове, а отступили только ранее записавшиеся В армию.
