— Чтобы удостовериться, что она вернулась.
— А бывало так, что она не возвращалась?
— Случалось.
— Она была одна?
— Насколько мне известно, Кристина никогда никого не приводила в дом.
— Сколько у вас слуг?
— В общем, для такого дома, как наш, очень мало. Правда, у себя мы едим редко. Кухарка, мадам Сиран, вернее, даже не кухарка, а скорее то, что англичане называют экономкой, приходящая, живет со своим сыном в районе набережной Жавель, по другую сторону моста Мирабо. Сыну ее, должно быть, лет тридцать, он холостой, болезненный, работает в метро. С нами в доме живет только горничная, испанка, по имени Карлотта.
— Кто вам готовит завтрак?
— Карлотта. Мадам Сиран приходит, когда я собираюсь на работу.
— Вчера утром все в доме шло, как обычно?
— Да… Я пытаюсь припомнить… Ничего особенного… Я принял ванну, оделся, спустился вниз, чтобы позавтракать, а когда уже сел в машину, которая ночью всегда стоит у парадной двери, увидел мадам Сиран. Она поворачивала за угол, направляясь к нашему дому, с сумкой для провизии в руках… По дороге она всегда закупает продукты.
— У вас одна машина?
— Две… У меня двухместная, английской марки. Я обожаю спортивные автомобили… А у Кристины американская…
— Машина вашей жены тоже стояла возле дома?
— Да. Улица Лопер очень спокойная, народу на ней мало, и там удобно поставить машину.
— Вы поехали прямо на авеню Марсо?
Жоссе покраснел и едва заметно пожал плечами.
— Нет. И это тоже, конечно, обернется против меня. Я поехал за Аннет на улицу Коленкур.
— Вы заезжаете за ней каждое утро?
— Почти всегда. У меня машина с откидным верхом. Весною так приятно прокатиться утром по Парижу…
— Значит, вы вместе приезжали на работу?
— Довольно долгое время я высаживал Аннет у ближайшей станции метро. Но служащие видели нас вместе, и кончилось тем, что наша связь ни для кого уже не была секретом. Я предпочел вести честную игру и испытывал даже удовольствие от того, что ничего не скрывал, даже бросал вызов общественному мнению. Видите ли, мне глубоко противны усмешки, перешептывания, понимающие взгляды.
Жоссе искал одобрения, но комиссар оставался невозмутимым. Этого требовала его должность.
Погода была чудесная, как и накануне. Такое же безмятежное весеннее утро. Маленькая спортивная машина, спускаясь с Монмартра, с трудом пробиралась сквозь поток автомобилей; проехала вдоль решетки парка Монсо, сверкающей золотыми остриями, пересекла площадь Терн, обогнула Триумфальную арку в тот час, когда толпа еще бодрых людей торопится на работу.
