Дальше я не буду говорить о своей жизни. Она была низкой, не стоящей. Оправданием мне может служить лишь то, что я был мальчишкой, вырвавшимся из оков родного дома. Впрочем, это не оправдание, а двадцать один — не тот возраст. Но, вопреки моим ожиданиям, меня никто не искал. От меня больше ничего не хотели. Я, наконец, стал свободен.
Однако, через три года меня настигло известие, что отец мой смертельно болен и ищет меня по всему королевству. Я не среагировал. Целых два года я продолжал вести свой разгульный образ жизни, даже не думая возвращаться домой. Но на пятый год, меня нашла моя мать. Я помню этот момент как сейчас. Была ночь. Одна из многочисленных темных и беззвездных ночей, освещавших тогда мою жизнь. Я был в компании. Сейчас я уже не помню, кто были эти люди, и кто — те женщины. Где-то в соседней комнате пели. Одна из моих новых подруг танцевала на столе. И когда она сорвала верхнюю юбку и, в одних панталонах, шустро прыгнула мне на колени, под люлюканье и хохот моих тогдашних друзей, дверь комнаты раскрылась и на пороге появилась моя мать.
В моем горле встал ком. Инстинктивно, я выпрямился во весь рост, и новая подруга упала с моих коленей на пол.
— Ну-ну, Александр, — сказала мама, — Не стоит вести себя так с дамами.
Я промолчал. По правде говоря, я не знал, что ей сказать. Моя мать — сильная, гордая женщина. У меня никогда не было с нею теплых отношений. И в тот момент она, в черном дорожном плаще, бледная, с тонкими губами, искусанными в кровь, внушала мне лишь страх.
Я был не единственным. Девица, развлекавшая нас, тихонько подобрала юбчонку и ползком перебралась к другому кавалеру. Остальные в компании тоже затихли.
Моя мать подошла ближе, и взяла меня за руку.
Розалинда — я знаю, вам не понравилось то, что моя мать поставила вам на руке печать нашего рода. Но это лишь временно. Она пройдет после аукциона. Моя же печать, данная мне еще при рождении, не уйдет никогда.
У каждого в семье Магсов, как у ближайших слуг короля, есть такая. Она ставится клеймом, как родовой лошади или собаке, в самом раннем детстве. Благодаря ей наша сила, как магов воды, увеличивается, и, из-за нее же, мы вынуждены повиноваться кольцу, которое носит глава нашей семьи. Думаю, это сделано, чтобы птенцы, вроде меня, не думали бросать свое гнездо и были верными слугами короля. И это демонически действенно.
Отец был при смерти. Главою семьи стала моя мать. И лишь стоило матери коснуться моей руки, как печать активировалась. Через все мое тело, словно ток, прошли боль, страдание, и невероятное презрение, которое ко мне испытывала эта женщина.
