— Мы едем домой, — сказала мама. И я повиновался.
Когда мы приехали, отец уже был без сознания. Он бредил, и в своем бреду просил моего прощения. Но что я вернулся и простил его — он так и не узнал.
В час его смерти, мама подошла к часам на камине, остановила часы, а затем снова завела их.
— Запомни, Александр, — сказала она, — С этого момента начинается твоя жизнь, как истинного наследника семьи Магс.
Вот и все.
Думая о последних часах жизни отца, я полон сожаления, что не приехал раньше. Я должен был простить его, он должен был знать, что я рядом. Но я променял его и честь семьи на грех и сомнительных друзей. Поэтому я не имею права быть здесь. Не имею права судить людей. Как я могу отнимать чью-то честь, когда моей уже давно не осталось?
На этом аукционе, каждый раз, когда я смотрел на Грэйс Арон, зная ее секрет, я был поражен, как похожи мы с ней. Лицемеры. Лжецы. Застегнуты на все пуговки, скрывая под маской приличия нашу низкую, порочную сущность.
Александр замолчал. В тишине я услышала скрип открывающейся двери. Хорошо, что печати было этого достаточно. Что же до меня, то…
— О демоны! И это твое ужасное признание!? — захохотала я, — Моя история куда интереснее. Но сейчас не время. Пойдем.
И, подмигнув Александру, вышла из комнаты.
Коридоры поместья представляли собой странное, и, вместе с тем, завораживающее зрелище. Факелы, свечи, камины — спали крепким сном. Мастера Теней умеют усыплять свет. И все же поместье горело. Небесно-голубые, чистые блики жидкого хрусталя, витающие в воздухе, освещали нам с Александром путь. Я была рада, что Сэлвер воспринял мои слова всерьез. Он хорошо постарался. И все же, хрусталь не был предназначен для освещения. Вокруг оставались закоулки коридоров, запертые темные комнаты, плохо освещаемые углы, чердак и подвал — сотни лазеек для теней Генри.
Мы спустились на первый этаж — в гостиную. Он был пуст. Пол, тонким слоем, покрывала вода.
Мое сердце бешено заколотилось. Я надеялась, что сил Курта хватит на большее. Но, похоже, он не справился. В отсутствии магии Александра, удерживающей воду вокруг поместья, Четыре Ручья наступали на нас, пытаясь затащить в свои воды.
— Бедные лошади, — пробормотал Александр.
Я содрогнулась: конюшня была в затопленном подвале… Ужасная смерть для столь благородных животных.
А время шло. И его оставалось все меньше.
И мы даже не знали, живы ли остальные участники аукциона.
Надо признать, Генри Соквел рассчитал все идеально.
