– Милая, ты настолько далека от классического образа типичной старой девы, насколько это вообще возможно. – Он коснулся ее волос и, прихватив прядь, заскользил по ним.
По нерешительным движениям и тому, как медлит с ответом, Люк понял, что Эйвери чувствует его прикосновение. Но вскоре она ушла вперед, не глядя в его сторону.
– Этот дом – единственное, что неизменно в моей жизни. Да, я пережила здесь немало тяжелых моментов, но и самое светлое, что со мной произошло, тоже связано с ним. Не хотелось бы с ним расставаться. Думаешь, я чересчур сентиментальна, да?
– Вовсе нет. Если я и назову какое-то место домом, так уж точно мой гараж. Звучит безумно, знаю, но я предпочел бы находиться там, чем где бы ни было.
– Ах, как мне это знакомо, Люк.
Она остановилась и обратила взгляд в глубь ночного неба. Было прохладно, но ясно, в бархатной темноте точно рассыпалось бесконечное множество звезд. Люку до этого не было дела. Он был слишком занят созерцанием прекрасного профиля Эйвери, уже плохо различимого в наступившей темноте.
Когда разговор успел стать таким серьезным? Он должен был придерживаться забавных жизнерадостных тем, а не рассуждать о доме и семейном очаге. На ощупь он нашел в темноте ее плечо и, скользнув ладонью вниз, взял ее за руку и повел к дубу, что рос неподалеку.
– Пойдем.
Семейная легенда гласила, что это огромное дерево росло здесь с самого их обоснования на этой земле много-много лет назад. Никакие другие деревья не росли рядом с ним, за исключением, разве что, двух магнолий и довольно старой плакучей ивы, но и над ними гордо возвышался дуб. Пробравшись под нижними ветвями, Люк и Эйвери встали у самого ствола дерева.
– Как красиво! – с придыханием воскликнула она, глядя, как скудный лунный свет серебристыми прожилками сияет между листьями.
Люк провел ее вокруг дерева к противоположной стороне ствола, где Эйден помог ему закрепить на одной из ветвей качели из автомобильной шины. Вот теперь начнется веселье.
– Когда-нибудь каталась на таких?
– Хм. Наверное, нет.
Ее сомневающийся тон поразил его. Даже в ночной темноте он чувствовал, как она смотрит, словно следит за ним. В конце концов, он способен на совершенное безумие. И это не страшно. Чем больше противится, тем ярче будет впечатление от сюрприза, когда она наконец сдастся.
– Никогда? Давай же! Когда ты последний раз сидела на качелях? Ты вообще когда-нибудь каталась на качелях?
Ее протяжный вздох выглядел страдальчески, будто она делала это ради него.
