Юджину казалось, что он загнан в угол, — чувство, не раз уже испытанное прежде. Лео разыгрывал сцену и принуждал его играть тоже. Неужели не было никакого выхода, никаких способов поговорить просто и прямо друг с другом? Однако ни призыв, ни крик не могли прорваться через такой знакомый поток краснобайства. Он смотрел вниз на остроконечные башмаки Лео. Гнев мог бы помочь, но он не ощущал гнева, только печальное, пристыженное чувство поражения. Он — человек, над которым издевается собственный сын, и он ничего не может поделать.
— Не следовало так поступать. — Слова, которые он произнес, показались ему совершенно бессмысленными. Их можно было с равным успехом сказать Гитлеру или урагану.
— Я знаю, но мне нужно было достать деньги. — Лео говорил объяснительным и энергичным тоном. — Иначе я был бы обесчещен.
— Ты и так обесчещен. Но теперь это уже не имеет значения.
Юджину хотелось, чтобы Лео ушел. Ему нужно поскорее прекратить эту боль.
— Боже мой, ты не можешь так говорить. Конечно же это имеет значение. Во всяком случае я собираюсь вернуть ее тебе.
— Не представляю, как ты сможешь это сделать, если ты уже потратил деньги. Да и не хочу ее возвращать. Я смогу обойтись без нее.
— Ты не должен прощать меня таким образом!
— Я не прощаю тебя. Я просто не хочу больше об этом говорить. Все это не имеет значения.
— Пожалуйста, не будь таким спокойным. Ты должен прийти в ярость и надавать мне пощечин.
— Я едва ли смогу сделать это сейчас, — сказал Юджин. Насупившись, он поднял глаза и посмотрел в бледное напряженное лицо, затем добавил: — А теперь, пожалуйста, уходи.
— Но я еще не сказал, как сожалею о сделанном.
— Ты не сожалеешь.
— Ну, знаешь ли, это такое душевное состояние, не стоит об этом говорить.
— Достаточно того, что ты украл мою икону, — сказал Юджин. — И я не желаю слушать твою безумную болтовню. Я не понимаю тебя. Никогда не понимал.
— Так-то лучше. Ты начинаешь сердиться. Это пойдет тебе на пользу. Может, и мне заодно. Послушай, я правда сожалею. Это не лучшая моя идея. Но я верну ее назад. Может, просто украду ее снова.
— Если ты украдешь ее, — сказал Юджин, — я сдам тебя в полицию.
Он встал. И внезапно ощутил прилив гнева. Это пришло как облегчение, и сразу же возникло ощущение контакта. Создалось впечатление, будто он впервые обрел власть над Лео.
— Но ты же хочешь вернуть эту вещь назад, не так ли?
— Больше не хочу. Ты убил ее. Ты все испортил, и сделал это умышленно. Ты обидел меня и заставил страдать. Я старался тебя воспитать как следует, а ты стал лжецом и вором.
