Мне было хорошо здесь. Всегда. Здесь аптеки задирали цены на лекарства, здесь привыкли поносить правительство, здесь на почте не обходилось без очередей, здесь граждане нерусской национальности торговали фруктами с уличных лотков.
Я любила их всех: аптеки и фармацевтов, граждан любой национальности, бабулек, вернувшихся из садов и разложивших нехитрый скарб вдоль рынков. Продавщиц, прохожих, детей, выгуливаемых собак.
Это мой дом. Эти завешенные бельем балконы, эти неухоженные вдоль девятиэтажек клумбы, эти нападавшие в лужи у детских площадок листья – это мой дом.
Я брела без цели и направления по знакомым дорожкам. Нет, цель была – огурцы, – но в этот момент я про нее забыла. Залюбовалась. Еще пара часов, и начнет смеркаться.
И почему-то хорошо и свободно дышится. Здесь нет Ааронов и Баалов, нет Халков и Ренов, но здесь есть другое – тепло родного мира, места, где ты родился и рос. И оно грело сквозь сырую осень, как батарейка.
Пока я отсутствовала, к трем киоскам, прижавшимся к домам по проспекту Ленинградский, добавился четвертый – «Калина-Малина» – Фермерские продукты. И я, привлеченная ладными, выполненными в деревенском стиле витринами, зачем-то поднялась по четырем ступенькам. Вошла внутрь.
Здесь торговали разным: кедровыми орехами, творогом и молоком, самодельными пирожными и печеньем, готовыми салатами. У стены висел ряд колбас; жарилась на жарком гриле за стеклом курица.
Остановилась я у лотка с «фермерским» на сливках мороженым. Отодвинула холодное стекло, достала пластиковый стаканчик, собралась изучить состав, когда сбоку – совсем близко – раздался вдруг знакомый голос.
– Проголодалась?
Дрейк.
Я улыбалась, не оборачиваясь, хоть любопытство и терзало посмотреть, какую одежду для посещения этого мира избрал в этот раз Великий и Ужасный.
– Я знаю, зачем ты пришел, – отозвалась тихо.
Позади нас с недовольным кряхтением протиснулась грузная тетка. Отодвинула соседнюю дверцу холодильника, взяла хрусткую упаковку пельменей. Удалилась к кассе.
– Да? И зачем?
– Чтобы в очередной раз нарушить мое мирное существование.
Веселый смешок.
– Точно.
Я все-таки посмотрела на него – на стоящего рядом джентльмена в стильном плаще, шарфе и шляпе. Ни дать, ни взять – элегантный гангстер из прошлого, либо дэнди-англичанин, интенсивно следящий за модой.
– Я надеюсь нарушать твое мирное существование еще долго. Очень долго. Даже после того, как у нас родятся дети, внуки и правнуки.
Он редко заговаривал о детях. У меня почему-то прервалось дыхание, а в груди сделалось бесконечно тепло.
