Больно!
Он разжал руки и, выругавшись сквозь зубы, согнулся пополам.
Пес оскалился и залаял. Не глядя, Кейт нащупала его спину и зарылась пальцами в шерсть. И Джон почувствовал ее боль, позабыв о своей собственной. В ее глазах не было слез, но грусть уступила место такому ужасу, что он не был уверен, видит ли она его перед собой.
— Кейт! — Он попробовал выпрямиться, едва слыша свой голос за лаем собаки. — В чем дело? — У нее было такое лицо, словно она увидела приведение.
Кейт присела возле надрывающегося лаем пса и крепко обхватила его за шею. А потом, словно ее молитвы о спасении были услышаны, расслабилась. Когда их глаза встретились, перед ним снова была прежняя невозмутимая Кейт.
Сторвики убили ее отца. По-твоему, она должна прыгать от радости?
Но с тех пор прошло целых два года, а смерть была частым гостем на этих холмах. Ее пугало нечто большее.
Она поднялась на ноги, все еще держась за собачью спину, и взялась за поводок.
— Мне надо идти.
И повернулась спиной, красноречиво запрещая за собой следовать.
Но он, прихрамывая от боли в паху, все же догнал ее.
Пусть брат его презирает. Пусть она его ненавидит. Но он не из тех мужчин, которые могут дать женщине повод для страха, даже такой, как она. Он взял ее за руку.
— Постойте.
Она остановилась и отдернула руку, обрывая контакт. Пес опять было зарычал, но она взглядом заставила его замолчать.
— Я же сказала…
— Послушайте меня, — начал он. — Пускай я вам не нравлюсь. Пускай вы не хотите отпускать Брансонов по делам короля. И я понял, что вам не нужны поцелуи, но я Брансон, и вы под защитой моей семьи, так что не надо при виде меня всякий раз хвататься за нож.
— Нет, это вы послушайте, — сказала она. — Я вас предупреждала, а вы ведете себя так, словно плохо расслышали.
— Все я расслышал. — К счастью, подумал он, она пустила в ход колено, а не нож, как обещала. — Но речь шла о поцелуях, а не о простых прикосновениях.
— Тогда давайте я выскажусь прямо, чтобы даже вы меня поняли. Ни одному мужчине нельзя меня трогать. Никогда.
Он снова вспомнил их первую встречу и свое недоумение, когда она отказалась пожать ему руку. Теперь он понял, что за ее отказом стоял страх.
— Я не их тех мужчин, которые обижают женщин. Правда.
Она замерла, глядя на него своими бездонными, карими, как у их общего предка, глазами. Легкий вздох.
— Я знаю, — наконец ответила она шепотом.
Шепот напомнил о запретных отныне поцелуях. Джон качнулся было в ее сторону, но остановился из опасения, что пес цапнет его за ногу.
