Она явно питала к зверю самые нежные чувства.
— Мне он хвостом не машет.
— Не знает, насколько мне безопасно быть с вами рядом.
Правильнее было бы сказать, я не знаю, насколько мне безопасно быть с вами рядом.
— Скажите ему… — Их глаза встретились. Если он сумеет понравиться псу, то может быть и хозяйка проникнется к нему доверием. — Скажите, что вы в безопасности.
Она сглотнула, перевела взгляд на пса. Дыхание ее участилось, но она молчала.
— Так что вы ему скажете? — Он старался говорить мягко, чтобы она не подумала, будто он на нее давит.
Кейт не поднимала глаз.
— Я скажу, что вы… — Она пристально взглянула на Джона, подбирая выражение. — Я скажу, что вы друг.
Глядя в отражение ее глаз, ему внезапно захотелось стать достойным этого имени.
— Так и есть.
— Друг, — твердо сказала она и через плечо попросила: — Дайте ему руку.
Он протянул ладонь, и Смельчак принялся ее обнюхивать.
— Друг, — повторила она, пока пес тыкался носом в его пальцы. — Джон. — Она улыбнулась. — Все. Больше он не будет рычать на вас.
Джон надеялся, что и она тоже.
— Давно вы его тренируете?
— Три года.
Если только собака способна смягчить выражение ее глаз, значит он будет говорить о собаке.
— Он был с вами в ночь, когда убили вашего отца?
Радость, тронувшая было ее лицо, бесследно исчезла.
Болван. Спроси о чем-нибудь другом.
— А что лошади? Давно вы занимаетесь лошадьми? — Снизойдет ли она до ответа?
Она подавила грусть.
— Много дольше. У меня нет братьев, так что отцу помогала я. А когда его не стало… — Тьма возвратилась, а с ней и ее обычная настороженность. Высоко подняв голову, она посмотрела ему в лицо. — Все знают, что у нас лучшие лошади на границе. Быстрые и выносливые. Им по силам проскакать без остановки шестьдесят миль.
Хватит с лихвой, чтобы после заката выехать за пределы Шотландии, вторгнуться далеко во владения англичан и до рассвета вернуться домой. Без таких лошадей рейды были бы невозможны.
В ее рассказе он уловил нотки гордости. Все лучше, чем страх или гнев.
— Уверен, вы отлично справляетесь.
Но вместо улыбки, на которую он рассчитывал, она отвернулась к пони, смаргивая слезы.
— Ну что вы. — Он встал позади нее, положил ладони на ее плечи и развернул к себе лицом. — Зачем же плакать. Это был комплимент.
Пес, рыча, встал на четыре лапы.
— Тише, зверюга, — сказал он. — Я друг.
Он обнял ее, полагая, что сейчас она точно должна улыбнуться, как большинство женщин, за которыми он ухаживал.
Вместо этого она врезала ему коленом прямиком между ног.
