Пальцы ныли от напряжения, на лбу выступила испарина. Растягивая меха, Дарья делала вдох, крылья носа раздувались, а потом следовал долгий тяжелый выдох. Она и баян были как один организм.
В безумную какофонию влился посторонний звук: динь-динь, динь-динь… Дарья решила, что теперь музыка стала лучше, ей не хватало именно треньканья колокольчика.
Копия Киры появилась ниоткуда — вот ее нет, а вот она уже здесь, посреди комнаты. Девочка, вскидывая руки, кружилась в странном подобии танца. Ее движения были угловаты, неестественны, она походила на механическую куклу, у которой заедал механизм. Девочка улыбалась, громко напевая: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля…» Колокольчик в ее руке не умолкал.
«Кира танцевала, держа печеньку, — вспомнила Дарья. — Танцевала на фоне осеннего леса». Злость сменилась такой лютой тоской, что она завыла, не переставая терзать несчастный инструмент. Пальцы застыли на кнопках, теперь и баян выл на одной ноте. А существо, принявшее облик Киры, все кружилось и кружилось по комнате.
— Перестань! — выкрикнула Дарья, тяжело дыша. И уже тихо, обессиленно: — Перестань, прошу.
Девочка остановилась, дернула плечиками.
— Ну здорово же было! Хочу еще. Мне нравится танцевать. Еще хочу!
Дарья высвободилась от лямок баяна, положила инструмент на пол.
— Хватит. — Она уперлась локтями в коленки, погрузила лицо в ладони.
— Хочу еще! — Девочка топнула ножкой.
Внезапно Дарья невесело рассмеялась.
— Ты правда считаешь себя ребенком?
— Хочу танцевать! Под музыку!
— Ну давай, давай, покапризничай, так ведь все дети делают. Можешь еще губы надуть, лоб нахмурить. Давай же.
Девочка надула губки, лоб под черной банданой нахмурился. Дарья вздохнула, поднялась с пуфика.
— Да кто же ты на самом деле?
Чувствуя, что ответа на этот вопрос не последует, она вышла из комнаты. За ее спиной раздался разъяренный чудовищный рев:
— Не игнори-ируй меня, ма-амочка! Не игнори-ируй!..
— Господи, да моя дочка даже слова такого не знала! — раздраженно выкрикнула Дарья, не оглядываясь.
— Не игнори-ируй меня! — продолжало доноситься из комнаты. — Я же на твое-ей стороне-е!
Рев резко оборвался, и наступила звенящая тишина. А через пару секунд с улицы в прихожую вбежал охранник. Увидев Дарью в конце коридора, он спросил встревоженно:
— С вами все в порядке?
— Конечно. — Она сделала удивленный вид.
— А то я слышал что-то…
— Тебе почудилось. Бывает.
* * *
Глафира пришла к восьми утра. На Дарью она посмотрела настороженно и даже немного испуганно: случилось чудо, и девочка в одночасье взяла да оправилась от горя? Так не бывает! Это противоестественно. А может, дело в каком-то наркотике? Или бедняжка тронулась умом? От таких предположений Глафире стало не по себе.
