Дарья кивнула. Константин дал слово, и этого было достаточно. Что он обещал? Быть преданным, как чертов самурай? Отлично!
— Неподалеку есть деревня, где живут цыгане, — сообщила она, ощутив, что точка невозврата пройдена. — Знаешь такую?
— Еще бы. Деревушка скандальная, как-то на всю страну ославилась…
— Дом тридцать три. Это все.
— Ясно, — после долгой паузы произнес Константин. — Может, все-таки расскажешь, откуда информация?
Ответ был категоричным:
— Нет.
— Мы же договорились доверять друг другу.
Дарья вернулась к перилам, снова уставилась на небо.
— Прости, Костя, но тут уже дело не в доверии. Я просто не в состоянии тебе это объяснить.
— Ладно, проехали, — разочарованно буркнул он. — Значит, дом тридцать три, говоришь?
— Да.
Он все еще сомневался. Ему не терпелось проверить информацию. Это не сложно, труднее будет усмирить свои чувства, если окажется, что дом тридцать три в цыганской деревне действительно логово тех отморозков. В последние дни он часто представлял, как расправится с ними, когда поймает, и их быстрая смерть не входила в его планы. Здесь у него с Дарьей была полная солидарность.
— А Артур? — неожиданно вспомнил он. — Может, тебе и о нем что-то известно?
Дарья ответила холодно, раздраженно:
— Мой муж мертв!
— Уверена?
— На все сто!
Она даже думать об Артуре не желала. Ведь с него все началось. Он привел в дом смерть. Гроза пришла по его следам! Кира погибла из-за этого высокомерного недоноска. Жив ли еще муженек? Для нее — мертв.
— Ну что же, на этом пока все, — подвел итог Константин. — Рабочая бригада будет после полудня. Жди. Позже я тебе еще позвоню. — Он замялся. — Слушай, Даша… раньше не мог просить тебя, ты в таком состоянии была, а теперь… Может, навестишь Розу, а? Ей нужна поддержка.
«Преданный самурай», — подумала Дарья.
— Конечно, я ее навещу.
Несколько минут спустя он сел в машину и сразу же позвонил своему заместителю. Приказал ему навести справки про жильцов дома тридцать три в цыганской деревне.
* * *
После отъезда Константина Дарья какое-то время бродила по комнатам, не находя себе места, а потом взяла баян, уселась на пуфик и начала играть. Она бездумно нажимала на клавиши, растягивала меха то медленно, то резко. Злость порождала звуковой хаос, инструмент выл, ревел, гудел. И эта какофония казалась Дарье идеальной музыкой, она разрывала тишину в клочья и не давала ни единого шанса просочиться в голову сомнениям. То, что нужно! Гнев талантливый композитор, он свое дело знал.
