— Так сдохни! — взорвалась Дарья. Она смела со стола чашки, блюдца и кофейник — те с грохотом и звоном упали на пол беседки. — Пойди и удавись! Ты привел в мой дом смерть! Ты!
Алексей отвернулся, что-то промямлил. Дарья отшвырнула пластмассовый столик, подскочила к нему, схватила за ворот рубашки и встряхнула.
— Вспомни Киру! Она любила тебя, Краснов, а ты!.. И что теперь, решил свою вонючую совесть водкой залить? Как всегда? Приперся плакаться… сдохнуть он, видите ли, хочет… Да лучше бы ты молчал, тупой ублюдок!
Алексей поднялся, посмотрел ей в глаза.
— Прости.
— Нет, Краснов, не прощу! Знаешь, каково это — стоять возле могилы дочери? Знаешь, каково это, а? Ты же мог все это остановить, исправить, но тебе было плевать! Сидел в этой самой беседке, блины жрал, смеялся, шутил, советы какие-то глупые давал и срать хотел на то, что сделал! Подумаешь, какое дело — подставил Артура, Розу, меня, всех! Убирайся! — Она оттолкнула его. — Убирайся, пока я тебя своими руками не придушила!
Он, пошатываясь, вышел из беседки, а Дарья опустилась на скамью и заплакала, погрузив лицо в трясущиеся ладони. Обида, гнев, недоумение смешались в ее душе в ядовитый коктейль, горький осадок которого обжигал глаза. Возникла мысль сейчас же позвонить Константину и попросить его наказать Алексея. Как? Она и сама не знала. Но прошли секунды, планка гнева снизилась, и мысль эта показалась мерзкой.
Алексей нацепил на голову шлем, уселся на мотоцикл, бросил унылый взгляд в сторону беседки и выехал за ворота, которые, с выражением легкого недовольства на лице, открыл охранник. В воздухе осталось витать облачко сизого дыма из выхлопной трубы.
Разум Дарьи заволокло туманом, накатила слабость. В подавленном состоянии она добралась до дома, поднялась в свою комнату, взяла баян и принялась извлекать из мехов тоскливые звуки, не имеющие никакого отношения к музыке. Устремив взгляд в угол комнаты, она механически, бездумно, нажимала на кнопки. И подвывала бессознательно, тоскуя по прошлому. По Полянкиным дням, по спокойствию, по повседневным, приносящим радость заботам, по мелким проблемам, по смеху Киры.
* * *
Единственным желанием Алексея сейчас было напиться до беспамятства. Не просто нажраться вусмерть, а дожить свои дни в таком состоянии. Он не хотел ни о чем думать, не хотел помнить то, что сделал. И куда подевался привычный, всегда приходящий на помощь пофигизм? Сдох! Но у него есть достойная замена — алкоголь. «Напиться! Напиться! Напиться!..» — мысленно, с каким-то ожесточением, твердил Алексей.
