Огласка этого дела грозила самыми неприятными последствиями, и с тех пор Карминский безостановочно платил за свою давнюю неосмотрительность. Утешало его лишь то, что и Оберону придется несладко, если их секрет когда-нибудь выплывет наружу.
— Зови на всякий случай подкрепление, — угрюмо велел он так и отиравшемуся недалеко от дверей сердобольному охраннику. — Будем твою зазнобу вызволять, а то ишь, как засиделась в гостях!
А тем временем хозяин камеры озадаченно обозревал стоявшую напротив него девочку.
— Хм… Это что, новый способ перевоспитания матерых преступников? — высказал он первое пришедшее ему на ум предположение.
Девочка покачала головой.
— Это не вас собираются перевоспитывать, а меня! — ответила она.
— Тюремные власти совсем чокнулись? Чем они думают, помещая к не видевшему два года женщин мужику такое чудо, как ты?
Выросшая в изоляции от мира, Юлиана была настолько неискушенной в вопросах взаимоотношений между мужчинами и женщинами, что не поняла скрытого смысла его фразы. Пока она думала что ответить, его глаза остановились на зажатом в ее ладони предмете.
— Это что? Шокер? — хмуро спросил он.
Девочка посмотрела на серебристый цилиндр и пожала плечами.
— Не знаю! Может и шокер. А что это такое?
— Ты правда настолько наивна или за дурака меня держишь? — рассердился он, выхватил у нее шокер и грозно спросил: — Зачем ты сюда явилась, ненормальная?! Проваливай немедленно, пока я не набросился на тебя, а то меня от одного вида твоего нежного ротика начинает лихорадить!
Юлиана не уловила при чем здесь ее рот, но вдруг почувствовала себя в большой опасности.
— Я не знаю, чем так рассердила вас, но уйти отсюда не могу, так же, как и вы, — тихо проговорила она. — Меня не выпустят без разрешения моего учителя, а он очень зол на меня и будет только рад, если вы меня убьете … Пожалуйста, не злитесь! Я постараюсь чтобы вы не замечали моего присутствия, пока не закончится срок моего наказания.
Мужчина шумно выпустил из легких воздух и сел на нары, обхватив голову руками.
— Дурдом! Эта гребаная тюрьма превратилась в дурдом! — огорошено пробормотал он.
Просидев в глубоких раздумьях примерно минуту, он приглашающе постучал по кровати ладонью.
— Иди сюда, маленькая! Не бойся, не обижу! Я не вандал, чтобы дитенка мучить! И потом, я еще ни разу не сделал то, что от меня хотели мои тюремщики. Так что если им надо, чтобы я причинил тебе вред, то я с тебя пылинки сдувать буду им назло!
