в обществе Иисуса и наших друзей-приятелей?
Пэм посмотрела ему прямо в глаза:
– Я еще посижу, недолго.
– Прекрасно, до-ро-га-я. Пошкандыбал я.
Венди помогла ему с костылями. Он вышел на улицу, прямо под дождь, проорал нам со двора: «Пошли вы все!..» и потащился в сторону дома Пэм, хотя тогда нам казалось, что в демерольный[12] туман. Сидя вокруг стола, мы молча сложили в коробку карты и фишки.
– Забудет он все это, – вздохнула Пэм, ловко собрав со стола три бокала пальцами одной руки. – Он не из тех людей, которые способны измениться. Эх, кто бы мне объяснил, почему такие мудаки всегда настолько привлекательны и сексуальны? Ну не врубаюсь.
Я спросил:
– Слушай, Лайнус, зачем было все это устраивать?
– Не знаю, – ответил он честно. – Я просто должен был это сказать. Я боюсь, что мы уже никогда не изменимся, что мы потеряли даже способность что-то менять в себе. Ты об этом хоть иногда задумываешься?
– Да, – ответил я.
На следующее утро все было забыто.
Решив зайти к Гамильтону, я столкнулся на улице с Меган. Она шла в компании двух таких же тринадцатилетних подружек и одного приятеля. Все четверо дымили как паровозы, на парне были штаны мешком, а девчонки нарядились в одинаковые до ощущения клонированности шмотки; одинаковая косметика и прически еще более усиливали впечатление биоидентичности (совсем как когда-то Карен, Пэм и Венди). Я спросил:
– Ты куда-то собралась, Мег?
– Да так.
– «Так» – это как, где это твое «так»?
– Идем делать добрые дела, папа. Пасхальные подарки деткам-дебилам.
Ее друзья захихикали. Я вдруг понял, что Меган впервые была не рада видеть меня, мое присутствие ее тяготило. Умом-то я все понимал, но заноза в душе осталась.
– Не забудь, бабушка с дедушкой ждут тебя к ужину.
Она со вздохом закатила глаза, ее друзья демонстративно смотрели куда-то в сторону.
– Хорошо, папа.
Подростки-мучители. Смешно сказать, я был уверен, что без проблем преодолею вместе с дочкой ее трудный возраст. Как и большинство родителей, я думал, что у меня есть «волшебная палочка», при помощи которой дочь-подросток превратится из противника в друга. Как бы не так.
12. Будущее еще загадочней, чем ты думаешь
Наша кинокарьера началась дождливым утром в начале 1993 года (во вторник дело было); нарциссы еще крепко спали в траве, а с неба, словно из мокрого кухонного полотенца, сочилась серая мутная влага. Пэм, занимавшаяся гримом и прическами в нашей бурно развивавшейся в те годы кино- и телеиндустрии, договорилась, что мы – я, Гамильтон и Лайнус – заглянем к ней на съемки, которые на сей раз проходили на натуре по соседству с нами, прямо на склоне холма сразу за Рэббит-лейн. Снимали они тогда так называемый «Фильм недели», что-то в жанре «мама-теряет-ребенка-но-получает-ребенка-обратно», который с тех пор стал нам так хорошо знаком.
