Послышался шум приближающегося поезда. Уже можно было различить ритмичное постукивание колес. Слабый гудок паровоза перед шлагбаумом. А Карл все не отходил от Доротти.
Показалась морда электровоза. В дежурке затрещал телефон. Открылось окошко в будке стрелочника. Красный флажок повис неподвижно — день был безветренный.
Из-под колес вагонов рассыпались искры.
Девочки хватали чемоданы и рюкзаки. Доротти в последний раз пожимала руку Карла.
Герберт отошел от дерева.
Доротти передала девочкам свой рюкзак. Быстро обвела взглядом перрон. Увидела Герберта. Может быть, она видела его уже давно, только ей не хотелось прерывать разговор с Карлом?
— Герберт!
— Доротти! — крикнул он, и ком подступил у него к горлу.
Он подбежал к ней. Они смотрели друг на друга, не находя нужных слов.
Он поцеловал ее ладони, одну, потом вторую. Ему казалось, что все, кто был на перроне, и Карл и дежурный по станции смотрят, как он целует девчонке руки.
— Доротти!
— Запиши быстрей адрес!
— Прошу садиться!
— Доротти, осторожней, трогается!
— Возьми адрес у Карла!
— Помни!
— Отправление!
— Двери, барышня, двери!
— Возьми у него!
— Доротти!..
— Пошли, что ли? Пора возвращаться.
Поезд набирал скорость. Замигали сигнальные огоньки на последнем вагоне. Вот и все. Перрон опустел. Дежурный направился к сараю. Карл, всегда спокойный, уравновешенный Карл, напомнил, что пора возвращаться в лагерь. Автобус сейчас отходит.
Герберт окинул взглядом пустой перрон. Он казался чужим. Поезд был уже далеко. Слышался только неясный шум и затихающее постукивание колес.
— Герберт, пора возвращаться.
— Да, да, идем. — Когда они садились в автобус, он добавил: — А мы остались.
А что потом? Что же было потом?
Были экзамены — Герберт получил аттестат с отличием. Как лучший ученик, он мог продолжать образование за границей…
Это было, кажется, так: экзамены, награда, фотограф, полиция, заграничный паспорт, трогательное прощание с теткой, игрушечный истребитель — подарок Портера, — а потом пестрые платочки, взлетающие над толпой, — последний прощальный привет выходящему в море судну.
Вот и все, что сберегла память. Ничего больше он не мог вспомнить. Нет, еще одно… Очень не хотелось покидать родину и вообще Европу. Он хотел бы остаться. Но на родине не хватает хороших специалистов — конструкторов реактивных двигателей. И вот он с чемоданами на палубе большого теплохода.
Несколько дней безделья. Шахматы, беседы с респектабельными пассажирами в коктейль-холле, вечерами — танцевальная музыка в дансинге. Она слышна даже на нижней палубе, где Герберт коротал вечера, вглядываясь в плавные линии длинных, гибких волн Атлантики.
