— Вы, наверное, на фронте недавно? — мягко спросил Кочергин и улыбнулся.
— Уже три недели! — с вызовом ответила девушка. — А какое это имеет значение? Я, между прочим, по образованию медсестра, в больнице работала!
— Ну, ну, не кипятитесь! — примирительным тоном сказал Артем и вновь улыбнулся. — Я никоим образом не хотел вас обидеть! Честное пионерское!
— Староваты вы для пионера! — по-детски хихикнула санинструктор, но тут же осеклась и покраснела, что называется, до самых кончиков ушей. — Извините, товарищ майор, я не хотела…
— Да все в порядке, дочка, не переживай! — совершенно искренне рассмеялся Кочергин, глядя на ее испуганное лицо. — Я действительно не первой молодости, но для старика чувствую себя очень даже хорошо! В общем, спасибо за заботу, но мне пора бежать!
С этими словами Артем изобразил страдальческую гримасу на лице, согнулся практически пополам, прижал ладони к пояснице и, громко охая, поковылял вперед. Услышав позади звонкий девичий смех, он перестал кривляться, махнул на прощание санинструктору рукой и уже нормальной походкой направился к своему автомобилю.
Приблизившись к машине, Кочергин заглянул внутрь и едва удержался, чтобы не захохотать. И было от чего!
На заднем сиденье командирского «Бантама», забыв про все проблемы и печали, чуть ли не в обнимку безмятежно спали лейтенант разведывательного батальона Сергей Викторович Буренков и любимица того же подразделения беспородная дворняга по кличке Герта. Лейтенант устроился на краю, облокотившись о невысокую спинку, и «почивал», вытянув ноги перед собой, насколько это позволяли габариты транспортного средства. Рот молодого человека был слегка приоткрыт, периодически из него вырывался негромкий протяжный свистящий звук. Все остальную часть сиденья занимала лежащая на спине Герта, причем ее голова покоилась на бедре у Буренкова, а вытянутые задние лапы упирались в боковину кузова автомобиля. Покрытый темными родимыми пятнами и почти лишенный шерсти собачий живот равномерно вздымался в такт спокойному дыханию спящей дворняги. Гертруда подергивала лапами и изредка рычала или скулила. Очевидно, она тоже видела сны!
— Пора вставать, ребята! — постучав ладонью по кузову, сказал Артем.
Он сел за руль, завел двигатель и посмотрел на «ребят». Ни человек, ни собака даже не пошевельнулись! Только у Герты слегка приподнялось и вновь закрылось левое веко.
«Что ж, — философски подумал Кочергин, — молодым организмам свойственен крепкий и здоровый сон. Хотя собака, в отличие от Сереги, точно должна была давно проснуться. Наверное, и впрямь опьянела, надышавшись от оберста перегара! Цирк, да и только!»
