Война сама вывела его из затруднительного положения — подняла руку, в которой был зажат телефон, и пальцы пробежали по кнопкам…
«Нравлюсь? — прочел Глеб. — Красотка, правда?»
— Вера, прости меня! — Он почувствовал, как сжалось горло. Не хватало еще слезу пустить… Положил букет цветов на край кровати, но вышло только хуже — словно в гроб положил. Тогда Звоницкий взял с подоконника пустую банку, не обращая внимания на возмущенные взгляды женщины с загипсованной ногой, налил воды из раковины в углу и поставил цветы на тумбочку.
«Да брось ты, не переживай!» — написала девушка, пристально глядя на него.
— Прости меня, — повторил Звоницкий, — я не смог тебя защитить.
«Не смог, — согласилась Война. — Да я и не ждала, если честно. Все люди на земле предназначены для разного».
— О чем ты? — удивился Глеб.
Пальцы девушки быстро прошлись по клавиатуре:
«Кто-то — чтобы брать от жизни все лучшее. Слыхал про таких? С серебряной ложкой во рту… А кто-то на свет родится, чтобы страдать и канючить. Кто-то — чтобы показать другим, как жить не надо».
Пушистые брови девушки сурово сдвинулись, но вдруг Война поморщилась и прикрыла глаза. Голова ее запрокинулась, лицо посерело.
— Вера, тебе плохо? — заволновался ветеринар.
Она открыла мутные глаза и написала:
«Мне так хреново, что ты просто себе не представляешь. Но все пройдет. Только найди медсестру и скажи, чтобы мне укол сделала».
Звоницкий вскочил и бросился на поиски медсестры. Вскоре пришла деловитая девушка в зеленой хирургической форме и сделала Вере укол. Какое-то время Война лежала неподвижно, а Звоницкий с тревогой наблюдал за ней. Наконец лицо ее разгладилось, и она написала:
«Ты такой смешной. Так волнуешься за меня».
— Вера, я так виноват!
«Хватит уже ныть! Я как раз об этом и пытаюсь тебе сказать. Хорош уже терзаться, задолбал. Это ничего, что тот крутой псих меня по стенке размазал — у нас просто разные весовые категории».
— А я для чего? — спросил Звоницкий.
«Ты — чтобы думать. Вот и думай! А не в свое дело не лезь, все равно ничего хорошего не выйдет».
— Спасибо за совет, Вера, — кивнул он.
Неожиданно Глеб заметил, что на глазах девушки блеснули слезы, и испугался:
— Вера? Что? Позвать снова медсестру?!
Война медленно покачала головой и написала:
«Он убил мою собаку».
— Я… кремировал ее вчера, — сказал Глеб. — Пепел у меня.
«Все, хватит соплей! Когда я выйду отсюда, ты мне поможешь… похоронить Томуру?»
— Конечно, — пообещал ветеринар. — Послушай, Вера, хочешь, устрою для тебя отдельную палату? Хорошие условия, персональная сиделка…
