|
| There was a footfall outside the door, and with a sinking heart Mary realised that Joss Merlyn had come downstairs again and had in all possibility listened to his wife's conversation. | За дверью послышались тяжелые шаги. Сердце Мэри упало: она поняла, что Джосс Мерлин спустился вниз и, скорее всего, подслушивал их. |
| Aunt Patience heard him too, for she turned pale and began to work her mouth. | Тетя, видимо, тоже услышала его шаги, потому что вдруг побледнела и губы ее задрожали. |
| He came into the room and looked from one to the other. | Он вошел в комнату и внимательно поглядел на обеих. |
| "So the hens are clacking already?" he said, the smile and the laugh gone, his eyes narrow. "You'll soon stop your tears if you can talk. I heard you, you blathering fool - gobble, gobble, gobble, like a turkey hen. | - Ну что, клуши, раскудахтались? - произнес он с недобрым прищуром и без прежней улыбки. -Тебе только дай потрещать, и слез как не бывало, - обратился он к жене. - Я слышал, что ты тут несла, болтливая ты дура: кулды, кулды, кулды, ну прямо индюшка. |
| Do you think your precious niece believes a word you say? | Неужто ты воображаешь, что твоя драгоценная племянница верит хоть одному твоему слову? |
| Why, you wouldn't take in a child, far less a bunch of petticoats like her." | Да ты не смогла бы провести и ребенка, тем более такую штучку, как эта. |
| He pulled a chair from the wall and crashed it against the table. He sat down heavily, the chair creaking beneath him, and, reaching for the loaf, cut himself off a great hunk of bread, which he slabbed with dripping. | Он схватил стоявший у стены стул, с грохотом приставил его к столу и так плюхнулся на него, что тот заскрипел. Схватив со стола каравай хлеба, он отрезал большой ломоть и намазал его смальцем. |
| He crammed it into his mouth, the grease running down his chin, and beckoned Mary to the table. | Запихнув хлеб в рот - тут жир потек по подбородку, - он кивком головы подозвал Мэри к столу. |
| "You need food, I can see that," he said, and he proceeded to cut carefully a thin slice from the loaf, which he quartered in pieces and buttered for her, the whole business very delicately done and in striking contrast to his manner in serving himself - so much so that to Mary there was something almost horrifying in the change from rough brutality to fastidious care. | - Тебе, я вижу, надо поесть, - сказал он и аккуратно отрезал от каравая тонкий кусок, разделил его на четыре части, намазав каждую маслом. Все это было проделано столь деликатно и так не походило на то, как он только что обслужил самого себя, что Мэри пришла в ужас. |
