Прежде чем начался ужин, официанты поставили на стол восемь запечатанных бутылок.
— Кто же этот безумец? — спросил Тели.
Видя замешательство Эрбийона, он сказал:
— Это вы?
— Я осмелился, господин капитан… в честь моего первого вылета.
— Да не извиняйтесь вы, старина. Это было бы слишком.
— Точно, — проворчал Марбо, осторожно откупоривая первую бутылку.
Он обмочил губы в темном вине и вздохнул:
— Жаль, что это так дорого. Я с удовольствием пил бы его каждый день.
Его печаль потонула в единодушном смехе, и все весело приступили к еде. Мори почувствовал, как между ним и его товарищами промелькнула искорка той животной близости, которая зарождается от тепла и удовольствий совместной трапезы. От вина его сероватые скулы разрумянились, заигравший в глазах блеск смягчил в них выражение тоски.
Тели поздравил эскадрилью с той одержимостью, какую она продемонстрировала днем, но Марбо воскликнул:
— Да оставь же ты нас в покое! Ты ведь сам вылетел первым, а вернулся последним.
— Верно, господин капитан, — поддержал его Дешан. — Мне не по душе знать, что, когда садится туман, ты все еще где-то в воздухе. Мне на твоем месте было бы страшно.
При этих словах Мори обернулся и с любопытством посмотрел на него. Это движение стало для калеки поводом выплеснуть переполнявшее его бешенство.
— Да, вы там, вы слышите, мне страшно! — выкрикнул он. — И прежде чем осуждать меня, нахлебайтесь-ка с мое.
Всех присутствующих офицеров охватило глубокое смущение.
— Ну что вы, — пробормотал Клод, — я же вам ничего такого не сказал.
Однако Дешан, взбешенный выражением упрека, которое он прочел в глазах у всех, охмелевший от злобы и вина, утратил сдержанность, приличествующую за столом капитана.
— Я хочу, чтобы вы знали, — прокричал он, — те, кто других считают трусами, сами не больно-то храбрые!
Мори не шелохнулся; уголки его губ чуть дрожали.
— Я вам запрещаю так со мной разговаривать, — сказал он приглушенным голосом, но твердо.
— О! Господин начальник летного состава…
Удар кулака, от которого зазвенели стаканы, перекрыл голос Дешана. Капитан Тели стоял, охваченный таким гневом, что все потупили глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.
— Довольно! — воскликнул он. — Я не потерплю этих пьяных сцен. Дешан немедленно под арест, в свою комнату, до утра. А вы, Мори, вы…
Он дождался, чтобы покалеченный вышел из комнаты, и добавил:
— Ничего, вы были правы.
Клод поднялся.
— Господин капитан, — сказал он, — позвольте мне удалиться. Я устал с дороги.
