Но она не дождалась помощи ни от матери, ни от кого бы то ни было другого. Слезы катились по щекам, впитываясь в диванные подушки. Дон наклонился над ней и медленно задрал ее ночную рубашку, оголив дрожащее тело. Клер покраснела от стыда, когда он стащил свои трусы, спустив их на волосатые ляжки, и придвинул ее голову к своему паху. Сердце девочки билось так громко, что он тоже должен был его слышать, но Дону было наплевать на все, кроме собственного удовольствия. К горлу подкатила волна тошноты, и, к своему ужасу, Клер снова ощутила во рту вкус съеденных ранее пирожных. Она громко сглотнула, но Дон принял этот звук за стон страсти и обрадовался.
— Вот так, — выдохнул он. — Просто расслабься и получай удовольствие.
В этот момент Клер охватила такая сильная ненависть, что она даже испугалась. Она знала: если бы сейчас в ее руке оказался нож, она бы без колебаний им воспользовалась. Словно прочитав ее мысли, он внезапно замер и несколько минут внимательно на нее смотрел. Клер почти поверила в то, что кошмар сейчас закончится. Но затем Дон стащил ее с дивана и снял с нее ночную рубашку через голову. Голая и униженная, Клер, съежившись, стояла перед ним; слезы, которые она так долго сдерживала, вдруг хлынули наружу вместе с жалобными всхлипываниями.
Не обращая внимания на ее страдания, Дон притянул девочку к себе, мимоходом улыбнувшись вошедшей в комнату Карен. Тогда-то все и случилось. Мочевой пузырь Клер неожиданно опорожнился прямо на Дона, по внутренней стороне бедер хлынул теплый поток. Девочка зачарованно наблюдала, как желтые ручейки мочи медленно извиваются среди темной поросли на его ногах, стекая вниз. Но худшее было еще впереди, потому что, пока он смотрел вниз, Клер вырвало чаем и пирожными прямо на его рубашку. Несколько секунд все смотрели на клейкую, липкую массу, не в силах поверить в случившееся. А затем начался настоящий ад. Дон с отвращением отшвырнул ее с такой силой, что она отлетела в другой конец комнаты и сильно ударилась о буфет.
— Фу!
Он с ужасом смотрел на изгаженную рубашку. Мать Клер мигом подлетела к оцепеневшей от страха девочке, рывком поставила ее на ноги и изо всей силы влепила ей пощечину.
— Какого черта, ты, маленькая дрянь! — закричала она.
Схватив Клер за волосы, она потащила ее на лестницу. Девочка чувствовала, как из ее носа льется что-то горячее и липкое, щиколотка болела, словно в нее всадили нож, но она онемела от страха. Мать трясла ее так сильно, что зубы стучали.
