— Тебе не кажется, что они даже не догадываются? Или так легкомысленны?
— Тише. Ты забыл, что она немка?
— Да не слышат ничего. Видишь — опять хохочут, идиоты!
В это время дети вместе с государем подошли к Александре Феодоровне.
— Вам весело, — сказала она. — Ты, Настя, насмешила?
— Вспомнили Алешкину клубнику, — радостно отозвалась Мария. — Туфельку фрейлины. А теперь давайте вспомним Настины башмачки.
— А! Сколько можно об одном и том же! — Алексей поднял руку, в которой держал кусочек мяса, оставленный с обеда.
Спаниель Джой, любимый не только Алексеем, но и всей семьей, послушно встал на задние лапы и застыл, словно окаменел. У собачки была шелковистая светло-каштановая шерсть, мягкие длинные уши, свисающие почти до земли. Глаза карие, умные.
В них сейчас светились любовь к хозяину и ожидание награды.
— Молодец, Джой! — и Алексей отдал собаке мясо.
— А для Джерри ничего не припас?
Из-под рукава Настиной кофточки выглянула мордочка маленькой собачонки, с которой Настя почти никогда не расставалась. Глаза у Джерри были навыкате, блестящие, верхние зубки нависали над нижними, отчего казалось, что мопсик разозлен и сейчас кого-нибудь обязательно тяпнет. На самом деле Джерри была добрейшим существом, веселым и ласковым. Шерстка у нее была такая же шелковая, как у Джоя. Джерри тоже все любили, но особенно — государыня.
— Дай ее мне, — сказала Александра Феодоровна. — Я успела по ней соскучиться.
— Для нее у меня есть сухарик. — Алексей поднес на ладошке угощение.
Но Джерри, понюхав сухарик, отвернулась, да с таким чувством достоинства, что все невольно рассмеялись. Веселее всех — Анастасия, ласково шлепнувшая собачку по короткому хвостику.
Анастасия, взрослея, оставалась такой же веселой и озорной. История с ее туфельками, о которой не захотел вспоминать Алеша, была такова. Она играла в прятки с детьми Пьера Жильяра, швейцарского подданного, который учил царских детей французскому. Пьер Андреевич, как звали его в семье, учил французскому герцога Лейхтенбергского, который приходился дядей по матери государю Николаю Второму.
Рекомендованный царской семье, он, прекрасный человек и педагог, очень скоро стал своим в царской семье.
И вот, играя в прятки с детьми Пьера Андреевича, Настя спряталась за портьеру. Но башмачки ее были видны.
— Анастасия Николаевна, а мы вас видим, — сказала дочка Жильяра, Мари.
— Ну хорошо, я перепрячусь. Отвернитесь!
Настя снова спряталась.
— Анастасия Николаевна, а мы вас видим! — опять сказала Мари, потому что башмачки Насти по-прежнему выглядывали из-под портьеры.
