Догадывался, почему так или иначе записано, радовался, как Ньютон, своему открытию. Со временем я вполне мог напеть с листа несложную мелодию, но не более того…
Конечно, мои мысли насчет всеобщей великой гармонии, наверное, спорны, да я и не рискнул бы ими делиться с кем-либо, но к концу ресторанного гудежа мы пригласили скрипача Гуренко за наш стол.
— Не откажете?
— Авторам такой записки — да никогда!
Он подсел к нам, положив скрипочку на колени, и, морщась от сигаретного дыма, внимательно всмотрелся в наши лица. И понятно, что наш разговор сразу же коснулся судьбы Антонио Сальери.
— Он оболган, это трагедия!.. — шептал, склоняя лицо к скрипке и странно улыбаясь, Сашка. — Вот эта мелодия, вы говорите, как у Моцарта… но, во первых, основные свои сочинения Сальери сочинил до близкого знакомства с ним, а во вторых, эта мелодия по ритмике близка славянской колыбельной… Моцарт ее только утрировал, а Сальери развил… более того, у Россини я где-то слышал нечто подобное… А в третьих, в пятых — о чем мы говорим?! Возьмите Дунаевского — половина песен сразу же напоминают те или иные конструкции из Масканьи или Беллини… А в шестых, господа, трагедия Сальери в том, что он оказался в одно время рядом с Моцартом и, как никто оценив его гений, был морально раздавлен. Если бы он был бездарный подонок, то веселился бы, как дурак, ибо чего еще надо — главный композитор при дворе!.. а он мучился, он сам перестал писать музыку, а если что и сочинял, то это было куда более убого, чем до встречи… А народ не любит проигравших, тем более тех, у кого на морде написано, что он проиграл. Да еще и хоронить пошел, единственный из императорской знати… «Конечно, отравил! Конечно, сволочь! Конечно, анафема ему!..»
Разгоряченный Сашка схватил скрипочку и рванул на ней что-то сверх-стремительное.
— А? А?.. — наяривая, спрашивал он. — Если это играть, а не петь… а он, итальянец, это для сопрано сочинил в одной из опер… сегодня слушать смешно, верно? А я вот умерю темп в три раза. А?.. — и мы услышали нежнейшую мелодию, загадочную по незавершенности каждой из музыкальных фраз… они как бы обрывались, зависали…
— Конечно, не все, не все быстрые его арии выдерживают такой развертки. Ведь в медленном темпе не спрячешься за виртуозные игрушки, за облачко каденций. Разумеется, космос Моцарта выше. Но повторяю, если бы Сальери не встретился с Моцартом, он бы остался оригинальным ярким композитором. Ведь он чем отличался, прежде всего? Он был государственник. Смейтесь-смейтесь! — оскалил Сашка изломанные зубы. — Вы же над Верди не смеетесь? Над Беллини не смеетесь, у которого даже волшебная «Норма» начинается с гимна во славу родины! Моцарту все эти дела бы до фени… он гражданин мира!
