И хотя не стариковское это дело по деревьям лазить, Никите даже нравилось.
У старика есть книжка, куда он все записывает. Но, не доверяя записям, он каждое утро обходил пасеку и по поведению пчел знал, от каких семей сегодня отойдут рои. Такие семьи он помечал мелом и следил за ними с утра и до полудня. Но когда ему приходилось лезть на дерево за очередным роем, дежурство по пасеке он поручал деду Афанасию или кому-нибудь из ребят постарше да посмышленей, случившимся в это время на пчельнике.
Собственно, они-то в основном и вели все дежурство, потому что не успеет дед Никита спуститься с одного дерева, как ему тут же надо лезть уже на другое. В жаркие тихие дни рои шли один за другим, только успевай переставлять лестницу от дерева к дереву. Горячее время, Не только пообедать, порой даже закурить некогда.
Утром дед Никита встал еще до восхода солнца. В эти горячие дни он всегда так вставал. Спустившись с сеновала, старик заглянул в избушку. Большая деревянная кровать сторожа пустовала.
— Опередил! — вслух заметил дед Никита и неторопливо пошел к озеру умываться.
Заря уже выгорела настолько, что вот-вот должно было выкатиться солнце.
Было свежо и тихо. Над озером голубоватой дымкой поднимался туман, лениво затопляя камыши, словно паутиной опутывал ивняки. Трава поседела от обильной росы. Всюду щелкали соловьи, ценькали зяблики. В недалеком березняке заунывно куковала кукушка.
По тихой, словно еще не проснувшейся воде хорошо доносились всплески весел, поскрипывание уключин, и хотя лодка была далеко, на другой стороне озера, всплески были настолько явственны, будто весла загребали воду из-под самых ног деда Никиты.
— Афанасий! — негромко позвал старик. — Скоро там?
— Кончаю! — спокойно отозвался сторож.
Пчеловод опустился на колени, зачерпнул ладонями теплую, не успевшую остыть за ночь воду, стал умываться. Подъехал дед Афанасий.
— Ну как улов? — выжимая намокшую бороду, полюбопытствовал пчеловод.
Афанасий поднял садок. В прутяные стенки его глухо захлопали осклизлыми лапшинами хвостами толстые, круглые караси.
— Десятка полтора поймал. Больше попало бы, да две верши водяные крысы, окаянные, прогрызли. Вся рыба ушла. Латал, латал, еле починил.
Пока сторож готовил завтрак, дед Никита стал наващивать рамки. Делал он это неторопливо, но споро. Возьмет рамку, попробует, не ослабли ли натянутые, как струны, проволоки, и, если проволоки звенят, быстро вклеит в просвет рамки лимонно-желтый лист искусственной вощины с оттиском основания ячеек.
