Губы Нии поднялись по руке Лидии. Из той хлынули ноты, яркие, словно брызги воды на солнце. Поры Нии источали песнь желания и греха. Объятие стало яростным, превратилось в танец страсти. Зрители подались ближе, возбужденные зрелищем, в котором обнаженная юность сплелась с музыкой.
Краем сознания Лидия замечала их внимательные глаза и раскрасневшиеся лица. Тингл и представление делали свое дело. Она чувствовала, как растет температура в зале. Они с Нией медленно опустились на пол, сцепившись в эротичном, сложном объятии, с которым гармонировало нарастающее сексуальное напряжение их музыкального поединка. Годами они тренировались ради этого момента, этого тщательно спланированного сплетения гармонирующей плоти.
Мы занимаемся порнографией, подумала Лидия. Порнографией ради прибыли Белари. Уголком глаза она заметила лучившуюся удовольствием покровительницу, рядом с которой застыл потрясенный Уиер. Да, смотрите на нас, мастер Уиер, смотрите, какую порнографию мы исполняем , – а затем настал ее черед играть на сестре, и ее язык и руки коснулись клавиш Нии.
Это был танец соблазна и подчинения. У них были и другие танцы, соло и дуэты, одни целомудренные, другие непристойные, но для дебюта Белари выбрала этот. Сила музыки возрастала, она становилась все более дикой, стремилась к кульминации, а потом они с Нией лежали на полу, выдохшиеся, покрытые потом, – обнаженные близнецы, сплетшиеся в музыкальной похоти. Музыка их тел смолкла.
Вокруг никто не шевелился. Близнецы сохраняли позу, и Лидия ощущала соль на коже сестры. Свет померк, возвещая финал.
Зал взорвался аплодисментами. Вновь зажглись огни. Ния встала. Когда она помогала Лидии подняться на ноги, ее губы кривились в удовлетворенной улыбке. Видишь, словно говорили ее глаза, мы станем звездами. Лидия обнаружила, что тоже улыбается. Несмотря на утрату Стивена, несмотря на пытки Белари, она улыбалась. Восхищение зрителей омывало ее, словно бальзам удовольствия.
Они сделали реверанс перед Белари, как их учили, в первую очередь выказав почтение своей покровительнице и создательнице, богине‑матери. Белари улыбнулась этому отрепетированному жесту и присоединилась к аплодисментам. Аплодисменты нарастали, и Ния с Лидией сделали реверансы всем сторонам света, после чего подобрали рубашки и покинули сцену, направляясь под надзором громадного Бурсона к своей госпоже.
Аплодисменты не стихали, пока они шли к Белари. В конце концов, по знаку Белари, на смену хлопкам пришла уважительная тишина. Белари улыбнулась гостям, положила руки на хрупкие плечи девочек и сказала:
