| He wondered what had come over him, why he felt so carefree and gay all of a sudden and why nothing seemed to matter except the haze-ridden Cretaceous afternoon and the two round-eyed children sitting beside him. | Ему и самому это показалось странным: на него нашло что-то такое, отчего он вдруг почувствовал себя веселым и беззаботным, все ему стало нипочем, осталось только одно: вот этот день в меловом периоде, затянувшая горизонт послеполуденная дымка и двое детей с круглыми от удивления глазами, сидящие рядом с ним. |
| But he did not waste much time wondering. He went on to tell them about the signing of the Declaration of Independence and the American Revolution and George Washington and Thomas Jefferson and Benjamin Franklin and John Adams, and about what a wonderful dream the founding fathers had had and about how much better it would have turned out if opportunistic men had not used it to further their own selfish end and about how relatively wonderful it had turned out anyway, despite the many crimes that had been committed in its name. | Но он не стал долго об этом размышлять, а продолжал рассказывать про Декларацию независимости и американскую революцию, про Джорджа Вашингтона и Томаса Джефферсона, про Бенджамина Франклина и Джона Адамса, и про то, как смело мечтали о светлом будущем отцы-основатели, и насколько лучше было бы, если бы чересчур предприимчивые люди не воспользовались их мечтой в своих корыстных целях, и как настало время, когда эта мечта все-таки более или менее сбылась, сколько бы преступлений ни было совершено ее именем. |
