Андрей тронул рукой лицо, скрытое повязкой. Бинт чалмой охватывал голову, проходил через левый глаз. Он вздрогнул. «Самое драгоценное у человека глаза, — говорила когда-то бабушка, — ими он видит красоту природы…» Андрей поспешно ощупал себя: левая рука была туго прибинтована к груди.
«Ранен, — вспомнил он. — Но почему же ничего не болит?»
Повозка остановилась. Андрей осторожно слез, стараясь не задеть лежащих без движения раненых.
— Чего? — бросилась к нему девушка с санитарной сумкой поверх шинели. — По нужде захотел? Ступай за кустик, далеко не ходи. Прямо. Сам дойдешь или проводить?
Андрей покраснел:
— Машенька, это вы?
— Ты меня знаешь?
— А помните, в Вязьме на улице гуляли с нами?
— Да, да! — поспешно согласилась Маша. — Но вас не узнать — лицо завязано. Рука болит?
— Нет. Отойдите, пожалуйста.
— Да ты не смущайся.
Андрей снова зарумянился и обозлился. С ближайшей подводы кто-то невидимый в темноте восхищенно сказал:
— Вот это девка! С такой всю жизнь проживешь — не соскучишься!
— Молчи! — простонал другой. — Без ног лежит, а всю дорогу хаханьки да ухаживания! Спокою нет…
К Андрею подошел возница, пожилой боец с винтовкой за спиной:
— Слышишь, парень, спички есть?
— Некурящий.
Солдат утонул в темноте, и вскоре там вспыхнула искорка огня.
Девушка снова приблизилась к Андрею и доверительно шепнула:
— Понимаешь, сбились с пути. Карты у меня нет, уж давно должна Ивановка быть — там полевой госпиталь стоит, а ее все нет и нет.
Андрей осмотрелся. Кругом шумел вековой лес.
— Как бы к фрицу не угодить… — шептала Маша.
Посовещавшись, решили осторожно двигаться дальше.
Андрей не сел на подводу, а пошел пешком, держась за борт.
Дорогу размыло дождем, лошади скользили по грязи. На ухабе телега подпрыгнула, глухо вскрикнул пришедший в себя раненый.
— Молчи, молчи, дорогой! — ласково успокаивала девушка. — Сейчас приедем в госпиталь.
Светало. Показалась одинокая избушка. Оба ездовых, сняв винтовки, осторожно подошли к домику.
Маша тихо постучала в окошко. Скрипнула дверь. На пороге показалась маленькая, высохшая старушка.
— Бабушка, нельзя ли у вас немного передохнуть? Раненым обогреться надо, да и коняшки притомились.
— Господи! Отчего же нельзя? — всплеснула руками старушка. — Заезжайте во двор. Петюша, ступай, внучек, рас-хлебни ворота!
Белоголовый мальчик лет четырнадцати вышел во двор. Трое раненых, охая и кряхтя, вскарабкались на крыльцо, троих снесли на руках в горницу. Старушка раскрыла сундук и быстро достала рушники и простыни.
