— Гитлер-то приказ дал начать генеральное наступление на Москву. Вот оно как…
Боец с перебитыми руками выплюнул папироску и с ожесточением затоптал ее в грязь.
— Он, гад, и нас так же норовит в землю втолочь, — заметил рыжебородый.
К вечеру рота получила приказ приготовиться к бою. Еще засветло через город проехало множество штабных машин, артиллерия. Ночь прошла спокойно.
Утром Иванов побрился, аккуратно протер бритву, сложил ее в подбитую бархатом коробочку, подшил воротничок, стянул брезентовым ремешком гимнастерку. Утреннюю проверку проводил особенно тщательно. Высокому Каневскому приказал перейти на правый фланг, Родину сделал замечание за расстегнутый ворот, Копалкина заставил вычистить винтовку.
Ты, батя, стал настоящим бюрократом, — обидчиво сказал ему Тютин:-пуговицу заставляешь пришивать! Сейчас фрицы пойдут — полетят пуговицы вместе с потрохами.
— А ты воинский вид иметь должен, потому как ты потомственный рабочий и русский солдат! А фашисты пойдут — бей их в кровину, в сердце!
Смешливый Кузя и тут не утерпел:
— В желудок их, в печенки, селезенки, а самое милое дело — в пупок. Фашисты этого не выдерживают — в момент загибаются!
Под смех бойцов Иванов ласково потрепал Кузю по плечу:
— Эх, сынок!
— Разговорчики в строю! — рассердился Бельский. — Не положено!. Смирно! — крикнул он, завидев подходившего командира роты.
— Вольно, вольно! Бельский, сейчас артиллерия подойдет. Надо выбрать позиции.
За церковью красноармейцы катили маленькие зенитные пушчонки. Чернявый лейтенант-артиллерист подошел к Быкову:
— Лейтенант Хаштария, командир батареи.
Быков крепко пожал ему руку. Бельский поморщился:
— «Сорокпятки»! Ну, теперь пропало все!
— Ничего, дорогой! — Артиллерист хлопнул пушку-сорокалятимиллиметровку по щиту. — Ты еще ей спасибо скажешь.
Немцы пошли в полдень. На западе со стороны леса показалась бронированная колонна и, поблескивая под лучами солнца, окутанная тучей пыли, поползла к замершему городу.
— Идут! — крикнул наблюдатель с колокольни. — Товарищ старший лейтенант, немцы!
Тяжелый снаряд, ударив на метр ниже того места, где был наблюдатель, пробил толстую стену и разорвался внутри. Восьмиконечный крест, поблескивая истертой позолотой, рухнул вниз, придавив к земле распростертое тело наблюдателя.
— К бою! — закричал Быков и бросился к командному пункту.
Бельский, пригнувшись, спустился в траншею. Лейтенант-артиллерист, забыв обо всем, припал к биноклю.
Танки с ходу открыли огонь по окраинам. Не видя замаскировавшихся красноармейцев, но чувствуя, что город не будет оставлен без боя, гитлеровцы обрушили лавину огня на предполагаемые районы засад и обороны:
