— Миллионы людей уверены, что внук Императора — пусть и от побочной ветви — совершенно счастлив.
— Я уже испытал все возможные пути к счастью.
Император издал странный звук, который можно было бы принять за смех, если бы он не завершился приступом кашля и по-римски громким сморканием, и снова обратился к бумагам.
— Час назад ты хотел помочь мне с петициями.
— Тогда я еще не начал их читать. Неужто весь мир думает только о том, как бы вымолить себе подачку?
В саду вспорхнул соловей, опустился на темной стороне кипариса и робко взял пару нот.
— Продолжай сочинять поэзию. Мне особенно понравилось стихотворение, которое ты решил выгравировать на яичной скорлупе. Оно потешило мои чувства гурмана.
— Я узнал, что так уже делали до меня. Больше не буду писать стихов.
Некоторое время они молчали, готовясь внимать соловьиным трелям, но птица, будто почуяв высокое происхождение слушателей, смутилась и улетела.
Мамиллий тряхнул тогой.
— Все эти годы я скорбел об Итисе[4]. Что за глупая страсть!
— Попробуй другое искусство.
— Декламацию? Кулинарию?
— Для первого ты чересчур застенчив, а для второго — чересчур молод.
— Мне казалось, ты поощрял мои наклонности гурмана.
— Пойми, Мамиллий, кулинария — это не юношеские забавы, а способ воскресить юность.
— Отец Империи любит говорить загадками. Но мне по-прежнему скучно.
— Не будь ты столь восхитительно прозрачен, я прописал бы тебе отвар сенны.
— Увы, мой стул регулярен до отвращения.
— Причина в женщине?
— Неужто я похож на дикаря?
На сей раз Император не сдержался. Он почти совладал с выражением лица, однако затрясся всем телом и через миг расхохотался до слез. Лицо юноши порозовело в закатных лучах.
— По-твоему, я смешон?
— Прости. Не знаю, поймешь ли ты, что отчасти моя суровая нежность к тебе коренится в твоей… Мамиллий, ты так отчаянно современен, что лишаешь себя простых радостей из боязни прослыть старомодным. Если бы ты только мог увидеть мир моими скорбными гаснущими глазами!
— Беда в том, дед, что я не ищу радостей. Ничто не ново под луной. Все уже изобретено, все изучено. Время застыло.
Император бросил в корзину очередное прошение.
— Ты слышал о Китае?
— Нет.
— Я впервые узнал об этой земле лет двадцать назад. Тогда я решил, что это остров где-то за Индией. С тех пор мне удалось собрать кое-какие обрывочные сведения. Известно ли тебе, Мамиллий, что Китай — Империя побольше нашей?
— Не может быть. Это нарушение законов природы.
— И тем не менее. Порой я замираю от восторга, представляя, что наш земной шар держат две руки — одна загорелая, а вторая, насколько мне известно, желтая. Быть может, как в той комедии, рано или поздно человек встретится со своим утраченным двойником.
