- По шагам угадали? - недоверчиво спросила Глаша.
- А ты поживи с наше!
Екатерина Петровна открыла щербатый буфетик, поставила на стол тарелку, положила деревянную ложку, из-под подушки на кровати достала чугунок, приложила его к щеке, недовольно качнула головой и поглядела на печку. Сообразила, видно, что подогреть не успеет, и пристроила чугунок на столе, рядом с тарелкой.
Дверь открылась, и в комнату вошел Зайченко.
- Чего это вы полуночничаете? - стянул он с себя вытертую бобриковую куртку.
- С окопов только... - Екатерина Петровна обернулась к Глаше и предупреждающе подняла палец. - До утра ты?
- Какой там... - махнул рукой Зайченко и присел к столу. - Заскочил на часок.
- Которую ночь дома не ночуешь... - покачала головой Екатерина Петровна и сняла крышку с чугунка. - Ешь.
- Пшено? - взял ложку Иван Емельянович.
- А чего же еще? - усмехнулась Екатерина Петровна.
Она стояла у стола, сложив руки на груди, смотрела на его обтянутые скулы, щетину на щеках, красные от бессонницы глаза. Собралась уже рассказать ему о случившемся, но вместо этого спросила:
- Дела-то как, Ваня?..
- Разные, мать, дела... - отложил ложку Иван Емельянович, но из-за стола не встал, сидел, тяжело положив руки на столешницу.
- Может, поспишь? - вздохнула Екатерина Петровна.
- Некогда... - покачал головой Иван Емельянович, хотел встать, но остался сидеть, только расстегнул две верхние пуговицы на косоворотке.
- А у нас беда, - осторожно сказала Екатерина Петровна.
- Что такое? - повернулся к ней Иван Емельянович.
Ответить Екатерина Петровна не успела, в коридоре послышались частые шаги, дверь широко распахнулась, и в комнату по-хозяйски ввалился Степан.
За ним вошел заметно приободрившийся Федор.
- Тетя Катя, мы на минутку... - с порога выпалил Степан, увидел Зайченко и обрадовался. - Дядя Ваня!.. А мы в Чека собрались... Вытянулся и отрапортовал: - Разрешите доложить! Мой напарник стукнул какую-то контру. При обыске обнаружено...
Степан не выдержал официального тона и, выгружая карманы, торопливо сказал:
- В общем, вот! Наган офицерский, документ на имя фельдшера какого-то... Липовый, наверно. Портсигар еще...
Зайченко повертел в руках наган и отложил его в сторону, полистал документы, раскрыл портсигар.
- Пустой был?
Степан помялся и заявил:
- Папиросы конфискованы рабоче-крестьянской властью.
- Сыпь на стол, - приказал Зайченко.
- Иван Емельянович!.. - заныл Степан. - Курева же нет!..
