Лена повернулась к Женьке и спросила:
- Ты честный человек?
- То есть как? - растерялся Женька.
- Так! - в упор смотрела на него Лена. - Честный?
- Ну... - замямлил Женька. - Поскольку мне не приходилось никого обманывать, то я считаю...
- Тогда скажи! - перебила его Лена. - Ты комсомольцам завидуешь?
- Мы расходимся в политических убеждениях, - не сразу ответил Женька.
- А я завидую... - призналась Лена. - Они хоть знают, чего хотят! Теперь вот готовятся защищать свой город. Но ведь это и мой город, верно?
Шинель сползла у нее с плеч, одной рукой она придерживала ее, другой приглаживала выбившиеся пряди волос на лбу и висках и говорила горячо и быстро:
- Я не хочу, чтобы по набережной опять раскатывали пьяные офицеры! Не хочу, понимаешь? Мне стыдно, что отец будет снова унижаться перед директором банка за свое грошовое жалованье! Пусть лучше сидит без работы, как сейчас!
- Он саботировал при большевиках? - спросил Женька.
- Саботировал... - кивнула Лена.
- Мой тоже... - невесело усмехнулся Женька.
- Ох, как я завидую комсомольцам! - вырвалось вдруг у Лены.
- Нечему завидовать! - самоуверенно заявил Женька. - У нас будет своя организация. Стрельцов обещал твердо.
- Стрельцов? - повернулась к нему Лена, хотела что-то сказать, но замолчала.
- Ты что-то не договариваешь? - внимательно посмотрел на нее Женька.
- Нет, ничего!.. - отмахнулась Лена, плотнее запахнула на себе шинель, будто закрываясь от кого-то, и неуверенно сказала: - Знаешь, Женя... Может быть, я ошибаюсь, но мне все время кажется, что за его спиной стоит кто-то чужой! Стоит и нашептывает ему все речи, которые он произносит перед нами.
- Да ты что, Лена?! - искренне возмутился Женька. - Петр Никодимович? Нет!.. Ты ошибаешься, поверь мне! Он всей душой предан нашему делу. И потом, какие там свои, чужие? Стрельцов вне всяких партий, ты это знаешь!
- Ничего я уже не знаю... - вздохнула Лена.
Женька смотрел, как она чертит прутиком на пыльном полу беседки какие-то буквы или узоры, видел ее зазябшие без перчаток руки, хотел взять в свои, чтобы согреть, но не решился. Рассердился сам на себя, встал со скамьи и уселся на резных перилах. Посмотрел вниз, на аллею, и сказал:
- Кузьма идет...
Лена промолчала, и Женька, назло ей или себе - он и сам не понял, крикнул:
- Кузьма!.. Иди сюда!
Кузьма в беседку не поднялся, стоял внизу у деревянных ступенек и поглядывал вокруг. Потом спросил у Женьки:
- Наших заставских не видел?
