"Миклушенька, - осторожно позвала она, - малЕнька мОя, это ты?"
Ответом ей был только тяжкий вздох, настолько глубокий и всеобъемлющий, что, казалось, вздохнули сами горы. И после этого Люду накрыло!.. Захлестнуло на всю глубину души тем, что чувствовала сейчас сама Миклуха, что ощущала та, кем она теперь стала - захлестнуло и оставило корчиться от раздирающей сердце боли.
...Спокойная обречённость и неожиданный свет невозможного чувства, щемящая тоска одиночества и вспыхнувшая рассветным солнцем надежда. Страх, сомнения и... словно в омут головой - счастье. А потом... Сначала они вырубили деревья - и тысячелетнего леса не стало! Потом отобрали любовь всей её души - и душа заледенела в жгучем холоде оставшейся пустоты. А после... Не было никакого после, потому что та ужасающая безысходность медленно убивала её, пока не осталось ничего. Даже хуже чем ничего - страшный туман беспамятства, голодный, как волчья зима. Но вдруг сквозь него молнией полыхнул жар давно забытой силы - её силы! Той самой, что когда-то прорвалась из невообразимых глубин и застыла капельками в маленьких хрустальных саркофагах, рассыпанная в земной толще. Той самой, которую собирала по капле текущая сквозь камни вода, становясь целительной влагой. Той самой, что давала ей жизнь раньше, а сейчас отбирала, выжигала её проклятую "не-жизнь" калёным железом скрытого в камне огня. Ужас двойной смерти рвал на части, но чёрный омут всё втягивал и втягивал бьющуюся извне надежду. И тогда она захотела умереть. По-настоящему умереть. Так захотела, как не хотела ничего за всё своё существование. И Гора услышала её желание!
..."Чёрное око" закрылось, приваленное глыбами обвала. Выплеснулся из скалы, замурованный ранее источник. Равнодушный молчаливый камень закрыл страницу этой истории, а живая болтушка-вода смыла её строки. Навсегда!..
- ...Ып... ып... ып... - услышала Люда чьи-то прерывистые вздохи и только потом поняла, что они - её собственные. Оказывается, рука занемела от ледяной воды настолько, что перехватывало дыхание. Под эти всхлипы порванная в клочья душа медленно собиралась в целое и Люда - то ли чтобы потянуть время, а может за бодрящим ключевым холодом - опустила туда и вторую руку. А потом сложила ладони ковшиком и, под напряжёнными взглядами окружающих, осторожно, стараясь не расплескать, поднесла к губам. Вода была холодная до ломоты в зубах и... сладкая. Не сахарная, как лимонад, а сладкая одной своей чистотой и свежестью. Такая вода просто не могла обманывать...
