— Я женщина, — сказала я, — и какая разница, останусь ли я с вами или уйду.
Совсем другие слова я слышала от него много раз в его проповедях, и мне сейчас было неловко говорить так.
Иешуа принялся рассказывать мне историю про пастуха, у которого потерялась одна овца, и он отправился ее искать, хотя в стаде его оставалось еще девяносто девять овец.
— Но ведь он потерял только одну, — сказала я, — девяносто девять важнее.
— Если тот пастух когда-то бросил одну овцу, то, не сомневайся, придет время, он бросит и остальных, — ответил Иешуа.
Я не очень поняла тогда, что он имел в виду. Я не знала, что еще сказать, и мы просто молча шли вдоль берега. Деревня осталась далеко позади. Светила луна, но вот набежало небольшое облако, и все погрузилось в темноту. Силуэт Иешуа растворился в наступившем мраке, и какое-то время до меня доносилось лишь его дыхание и шорох шагов по песку.
Иешуа спросил меня, не является ли причиной моего ухода то, как он обошелся с матерью.
— Да, — ответила я.
— Но ведь тебе ничего неизвестно о том, что происходит в нашей семье?
— Ты ведь сам просил нас спрашивать тебя обо всем, а сейчас ты сердишься, когда мы спрашиваем про твою семью.
— Твой упрек справедлив, — сказал он.
А потом объяснил, что он имел в виду, когда назвал нас своей семьей. Он заговорил о Рибке и ее отце Урии, который не так далеко ушел от животного состояния. Он не запрещал Рибке посещать собрания из страха, что в отместку Рибка расскажет старейшинам о тех безобразиях, которые тот чинит дома. Я удивилась, что Иешуа так хорошо осведомлен о том, что происходит в семье у Рибки. Едва ли она сама рассказала ему об этом, даже мне Рибка рассказывала далеко не все и явно смягчала краски.
— Если Рибка воспротивится своему отцу и пойдет с нами, разве ты не оправдаешь ее? Это не будет казаться тебе грехом, правда же?
Я согласилась.
— Ее отец далек от Бога, — сказала я.
— Но он ведь ее отец.
— Но он относится к ней не как отец.
— Значит, она права в своем непослушании?
— Да.
— А мы, кто любит ее и всегда рад ей, разве не можем мы назваться ее семьей? Мы делаем для нее то, что никогда не делал ее родной отец.
Да, теперь я чувствовала, что Иешуа, наверное, прав, но все же не могла до конца согласиться с ним.
— Разве твоя мать так же далека от Бога, как и отец Рибки?
— Нет, она не далека от Бога. Но она не дает мне выполнить волю Божью во всей полноте.
Я не знала, что сказать на это, а он, словно прочитав мои мысли, добавил:
