"Почему же незачем"?
"А разве она им интересна в ином качестве, нежели архитектурный памятник работы неизвестного мастера? Серафиме понравилась аналогия, и она продолжала ее развивать. Разве кого-то когда-нибудь, хоть единого любопытства ради, интересовало наполнение этой крепости, ее внутреннее убранство, культура и обычаи, верования и праздники обитателей обитательницы, поправилась она для себя - разве ознакомление с этим входило в пункты программы завоевателей? Или им - тому и другому -нужна была легкая, эффектная победа над привлекательной твердыней, до сего момента считавшейся неприступной. Ты знаешь ответ на этот вопрос, мне незачем говорить дальше".
"И оба при этом считались первопроходцами", усмехнулось зеркало.
"Да, они оба считали себя таковыми, к чему скрывать. Я не стала лишать их этой маленькой радости".
"Равно как и радости завоевания. Если не секрет, то почему все же им это удалось?".
Серафима вздохнула.
"Осада иной раз бывает бессмысленна, но лишь тогда, когда то понимает полководец завоевателей. Если же нет, если же он уверен, что рано или поздно твердыня падет к его ногам,- лучше для обеих сторон будет не изводить себя в никчемной борьбе, а смириться с победой захватчиков. Все равно завоеватели не поймут, что проиграли, едва заняв крепость, изначально, в первый же день проиграли".
"Возможно, ты и права, задумчиво ответило зеркало. Но хочешь ли ты дать им понять это?".
"А так ли им это необходимо?" вопросом на вопрос ответила Серафима. И снова выглянула в окно.
"Да, поразмыслив, согласилось зеркало, ты снова оказалась права. Им лучше продолжать упиваться старой победой и греть надежды на победы новые. Они же не могут остановиться на прежних захватах".
"Ты же знаешь, их победы мне неинтересны", спокойно ответствовала Серафима.
"Знаю, конечно, но ведь ты сама хочешь прервать их беспроигрышную серию. Иначе бы ничего не говорила Павлу об Алексее, не просила того приехать и не пыталась бы сейчас решить - решиться ли тебе самой на ответный ход или пустить все на самотек... как прежде, когда твоя крепость была дважды повержена и охотно подвергалась самодовольным наскокам завоевателей".
"Я не получила от этого ничего... кроме усталости, поспешно заверила свое отражение в зеркале Серафима, ты же знаешь это даже лучше меня".
"Но ты все же давала им волю. Так часто, как они того хотели от тебя".
"Ты меня за это упрекаешь?".
"Ты же знаешь, что я не вправе судить тебя. Суд над собой входит в твой круг обязанностей".
