более охотно она восседала верхом на лошади — во время прогулок
Кравой усаживал ее в седло перед собой. На этот раз целью поездки было
выбрано Круглое озеро — удивительно уютное место лиронгах в десяти от
города. Скрытое в густой тени деревьев лесное озерцо и впрямь было
круглым, как блюдце; от нависших ветвей прозрачные воды были всегда
загадочно-темны в глубине, а сама вода большую часть года была теплой,
как парное молоко — озеро было мелким, а потому быстро прогревалось.
Берега почти полностью были укрыты зарослями, лишь в одном месте к
воде подходила небольшая поляна, поросшая густой высокой травой.
Желтые, фиолетовые, голубые цветы яркими звездочками были
разбросаны в ее зелени — в жаркие дни пряный запах наполнял поляну,
точно густой сироп.
Любя это место, жрец солнца часто возил сюда Аламнэй, так что скоро она
полюбила этот уголок так же, как и он. Стоило отцу спустить ее с седла,
как она тут же принималась ползти к берегу с таким упорством и
скоростью, что молодому краантль приходилось быть крайне
внимательным, чтобы она не успела плюхнуться в воду раньше, чем он сам
подготовится к купанию. Купаться Аламнэй обожала — Кравой стал учить
ее плавать едва ли не с первых дней жизни, так что к этому лету она умела
передвигаться в воде куда лучше, чем ходить по твердой земле. Кроме
того, купание для нее было своего рода праздником — торжеством веселья
и свободы, разделенным с горячо любимым родителем. В такие моменты
между отцом и дочерью возникала поистине волшебная связь — Кравою
порой даже казалось, что, играя с эльфиной, он возвращается в
собственное детство — хотя, если по правде, он, вероятно, никогда его
окончательно и не покидал. А еще ему иногда приходило в голову, что он
бы, наверное, не променял общество этого маленького существа ни на
какую иную компанию…
Он знал, что многие за глаза осуждают его слишком сильную
привязанность к дочери — им было не понять слепой, не рассуждающей
любви, которую можно питать лишь к очень близким, родным существам.
Для всех она была лишь ребенком, бестолковым детенышем, требующим
постоянного ухода, но для него! — для него она безо всяких сомнений с
самого рождения была таким же наделенным душой и сердцем существом,
как он сам, и между ними уже была целая история сильных душевных
отношений.
Вдоволь накупавшись, оба вылезли на берег. Мокрый, с потемневшими от
воды волосами, солнечный эльф сел на землю, облокотившись спиной о
дерево. Аламнэй мигом залезла ему на руки; умиротворенно прижавшись
